Нас выстроили в ряд и ввели в комнату старушку.
Та походила взад-вперед и показала сначала на сутулую женщину:
– Вот эта!
Потом присмотрелась и передумала, указав на меня:
– Или вот эта.
Следователь озадаченно нахмурился:
– Так кто конкретно?
– Ну, я же говорю: та или эта! – Старушка даже возмутилась его непонятливости.
– Гражданочка, вы должны определить кого-то одного, – постарался сдержать эмоции следователь.
– Ну, я ж тебе говорю, тот человек был похож и на эту, и на ту, – проворчала бабуся.
– Значит, ее здесь нет? – все-таки решил уточнить прокурорский работник.
– Я не знаю! Пусть они побегают! – заявила свидетельница.
Я не выдержала и засмеялась.
– Вот эту знаю! – тут же отреагировала на меня старушка.
Следователь обрадованно стал выяснять, где и когда она меня видела. Выяснилось, что свидетельница довольно часто видит меня по утрам, когда гуляет с собакой.
– А вот последние два дня не вижу, наверное, скрывается! – Я решила не реагировать на эту реплику. Не стану же я объяснять, что последние два дня мне было не до пробежек по утрам!
Следователь продолжал действовать. Быстренько отпустив участников опознания, он перенес место действия в свой кабинет и провел очную ставку, в ходе которой выяснилось, что старушка видела меня сидящей на лавочке рядом с убитой девушкой. Причем на вопрос, в чем я была одета, бабушка ответила, что в джинсы и яркую майку.
Пришлось напомнить, что три дня тому назад я сидела в этом кабинете, давая показания об обнаруженном мною трупе, в шортах и белой майке.
– Вы считаете, что я сбегала домой, переоделась и вернулась на место убийства? – попробовала я съязвить в адрес лейтенанта.
– На что только не пойдешь ради алиби! – ответил тот.
– Но у меня есть алиби! – возмутилась я. – Я была в это время с Семеном Ножкиным.
Следователь согласился с моим предложением пригласить Семена.
К счастью, Ножкин откликнулся мгновенно и быстро подъехал к нам. Он отлично ориентировался во времени нашей беседы, дал точное описание моих шорт и майки и к тому же вспомнил еще одного бегуна, который должен был обратить внимание на то, что мы с Семеном не тренировались, а разговаривали.
К тому же оказалось, что есть еще один свидетель: его сосед, озабоченный здоровьем, также регулярно бегающий по утрам, поинтересовался в тот день, о чем это Семен так долго беседовал с привлекательной блондинкой.
Пока связались с соседом, подтвердившим по телефону, что он действительно утром 23-го числа наблюдал за продолжительной беседой Семена с эффектной блондинкой в шортах, и дело происходило кварталах в пяти от места убийства, прошло еще немало времени, в течение которого я переживала за Виталика, которого бросила в «Волжских зорях». Причем волновалась не столько за него, сколько за то, что он найдет Славика, расскажет ему обо мне, тот сообразит, что у сестры нет такой подружки, и надумает рвать когти.
Спас меня, как всегда, Киря, вернее, его звонок. Взяв трубку, следователь сделал умное лицо, которое в процессе разговора начало краснеть и, в конце концов, приняло цвет спелого помидора. Слушая эмоциональные звуки, доносящиеся из телефонной трубки, следователь пытался говорить, что меня видели на месте преступления, что меня почти опознала свидетельница и… что именно «и», узнать мне не удалось: после очередной довольно продолжительной реплики лейтенант хмуро посмотрел на меня и взялся подписывать наши пропуска (мой и старушкин).
Вручая мне листочек свободы, лейтенант поинтересовался, что я сама думаю об убийстве.
– Да ничего я не думаю, – возмутилась я. – Я в отпуске!
Дверью кабинета я хлопать не стала – для этого меня слишком хорошо воспитали. Но была бы возможность, с удовольствием настучала бы молодому человеку по голове. Правда, я не уверена, что от этого у него увеличилось бы количество серых клеточек, но, глядишь, хоть гонору бы убавилось.
До дома меня довез Семен. По дороге он рассказал, что Женя вчера вернулась очень поздно: весь день она провела в студии, где группа осваивалась с новой солисткой – концерты решили не отменять, лишь перенести их на пару недель и посвятить памяти трагически погибшей Светланы Измайловой. Женя при-ехала домой грустная, очень уставшая, с отцом практически не контактировала. Закрылась в своей комнате, включила джаз.
Поблагодарив Семена за участие, я извинилась, что не смогу поговорить с ним о Жене, но пообещала: как только разберусь с делами, мы обязательно встретимся.
Я была еще в машине друга, когда позвонил Киря и поинтересовался, отпустили ли меня.
– Да, после твоего звонка следователь сразу же подписал мне пропуск, – отчиталась я.
– Убийцу уже нашла? – поинтересовался мой милицейский приятель.
– Я в отпуске! – в который уже раз повторила я фразу, не совсем совпадающую с действительностью. Не то чтобы я на самом деле искала злодея, но и разговоры о моем отпуске были явным преувеличением. Меня это нисколько не смущало. Вообще я стараюсь нейтрально относиться к сотрудникам охраны правопорядка со всеми их достоинствами и недостатками, но к тому самоуверенному типу, который ведет следствие по делу о гибели Светланы Измайловой, у меня выработалось стойкое чувство неприязни. Поэтому не собираюсь ни на йоту облегчать ему жизнь!
– Так, может быть, я зря тебя вытаскиваю? – начал издеваться Кирьянов. – При соответствующем давлении ты бы уже давно нашла убийцу!
– Беспокоишься о статистике? Заканчивается месяц, и нераскрытое убийство испортит вам показатели?
– Конечно! Как руководитель, я заинтересован в том, чтобы показатели росли, а не падали! Ну давай не будем обижаться на начинающих «сыщиков», сама не такая, что ли, была? – Чувствовалось, что Кирьянов решил свести на нет наше противостояние.
В другое время, может быть, я бы и повредничала и понаслаждалась капитуляцией друга, но сейчас мне просто было жалко времени на бесполезную пикировку. Поэтому я пообещала при возможности поделиться полезными для следствия сведениями, и пока я это обещала, поняла, что сведения у меня действительно есть: ведь знаю еще одного свидетеля, про которого, скорее всего, следователь пока не догадывается. Поэтому, выйдя возле своего дома и еще раз поблагодарив Семена, я пошла не в родную квартиру, а в соседний подъезд, где жила Нина Карпова.
Нина училась в политехническом университете и, как большинство студентов, подрабатывала. О ней-то, как о возможном свидетеле, я и вспомнила во время разговора с Кирей. Дело в том, что работала она дворником как раз на том бульваре, где было совершено убийство.
Карпова оказалась дома. Как я и предполагала, следствие на нее еще не вышло, хотя рассказать ей было что. Она подтвердила мое предположение о том, что чистила урны недалеко от того места, где рассталась с жизнью Светлана Измайлова. На мой вопрос, не обратила ли она внимание, что происходило в то утро возле любимого мною «ручейка», Нина задумалась, а потом рассказала, что заметила парочку, сидящую возле фонтанчика. Молодой человек в чем-то убеждал девушку, та возмущалась и, как поняла Нина, отказывалась сделать что-то.
