1
— Митька, вставай! Митька, вставай! — Нинкин голос назойливо лез в уши. Каждую следующую фразу она произносила на полтона выше предыдущей. Сирена. Рында. Колокольня!
Сквозь сон Митька ее голос уже слышал, но двигаться еще не мог. Если бы он хоть чуточку раньше ложился… Об этом Митька вспоминал каждое утро с тех пор, как сестра поменяла работу. Раньше она проводила дома три дня в неделю, остальное время — мотаясь по рынкам Китая, Турции, Польши. Из «домашних» дней сутки напролет спала, двое — торговала на барахолке. Митьке стоило тогда хлопнуть по кнопке на макушке будильника, как утренняя суета отступала…
— Митя, вставай! — крикнула Нина почти в самое ухо так, что голова невольно дернулась. Сестра заметила рефлекторное движение и, развивая успех, стала трясти его за плечо. Спросонок это было самое гадкое, и Митя окончательно просыпался от ненависти к Нинке.
— Вставай, в школу опоздаешь!
— Щас, — буркнул Митька и зашевелился.
Нинка вышла из комнаты. Митя, чертыхаясь, натянул джинсы и набросил, не застегивая, синюю рубашку в клетку. Достал из-под матраца кое-какие деньжата и сунул в карман. На случай шмона.
В ванной он умылся, почистил зубы и погладил щеку, покрытую легким пушком. Его приятель Борька уже полгода как брился, а ему еще… Два года — гигантская разница в 14 лет. Они и друзья только благодаря тому, что живут с детства рядом, в соседних дворах.
— Митя, иди завтракать, остынет! — пропела Нина. На такой ласковый голос покупатель мог купиться, Митя — никогда.
Он зашел на кухню и сел на табурет. Нина подсунула ему тарелку с рисовой кашей.
— Ешь, у тебя сегодня контрольная, — сказала Нина.
Ну надо же, чем она собирается разбудить его аппетит! При одной мысли об алгебре не то что аппетит, Митька сам готов был пропасть. Он бросил ложку.
— Не хочется… — и пододвинул к себе чашку кофе.
— Ешь, тебе понадобятся силы.
— Отвали, — пробормотал Митька, но Нина расслышала.
— Ты как со мной разговариваешь? Я тебя старше, образованнее, я работаю…
Поорет и перестанет, решил Митя. О чем говорит сестра, он чувствовал по тону, не вникая в смысл слов. Тем более, что смысл всегда был один и тот же.
— Ты опять вчера курил, вся ветровка пропахла!
— Нет!
— Нет, да!
— Да.
— Вот закончишь школу — и делай что хочешь. А пока — изволь слушаться!
— Да я слушаю, слушаю, — сказал Митя.
— Мимо ушей ты слушаешь!
Митя пожал плечами. Нет слов! Но Нина остановиться не могла. Ее энергии паровой каток позавидует.
— Что это за магнитофон вчера приволок?
— «Панасоник».
— Я понимаю. Он чей?
— Борькин. Послушать взял.
— Без кассет?
— Там радио есть, широкодиапазонное, а кассеты сегодня обещали.
— А у Борьки откуда японский магнитофон?
— Отчим подарил.
Легенда о богатом и щедром отчиме всегда успокаивала Нину. Она нажала на тормоза, а Митька отхлебнул кофе.
— Я ведь о тебе беспокоюсь, — сказала сестра тихо.
Митька кивнул, показывая, что он в состоянии понять такую заботу… Но вот принять!
— Я сегодня в школу зайду, — предупредила неугомонная Нина.
— Пятница — короткий день.
— В школе?
— Везде. Ты бы лучше на дискотеку сходила.
— Старенькая я уже.
— Встретишь там старичка, вместе старость скоротаете.
— Да ну тебя, — сказала Нина.
Сказала, но… Это для Мити тридцать лет — старость. Но и он знает, что люди живут гораздо дольше. В последнее время она так закрутилась… То зарабатывала деньги «челночным» бизнесом, то усиленно занялась воспитанием брата, который воспитание это воспринимает как обузу. Может, действительно, нужно меньше лезть в его детские дела, а заняться своими?
Мимо окошка ее кассы ежедневно проходило множество людей, в основном мужчин, но это — безликие для нее существа с общим именем «клиент». Есть, правда, один человек, о котором она иногда думает. Так, без всякого повода. Инкассатор Виктор, офицер в отставке, сохранивший выправку, с приятным лицом… Иногда он как-то странно поглядывает на Нину. Тепло и как бы вопросительно. Но молчит. А еще, когда ей пришлось работать в день рождения, он принес ей розу, с длинным-длинным стеблем…
— Может, поешь все-таки? Хоть печенья.
— Спасибо, — бросил Митька и вышел из-за стола, довольный своей маленькой местью.
Нина с озабоченным видом (мальчик совершенно ничего не ест) убрала нетронутую тарелку.
— Собирайся в школу, — скомандовала она, ни на шаг не отступая от привычной утренней процедуры. Удивительные способности у сестры! В ее присутствии Митька чувствовал себя то ли в военном училище, то ли в мужском монастыре.
— Надень кроссовки.
— Сам знаю! — крикнул Митя.
Он покидал в сумку учебники и тетради и с особым тщанием выбрал детектив Картера Брауна.
Мальчишка одевался в основном в тот китайский и турецкий ширпотреб, который Нина еще недавно возила из стран-изготовительниц и сбывала на местной барахолке. Только кроссовки он выпросил фирменные, «найковские». При нынешней Нинкиной зарплате не разгуляешься. Тут надо самому наваривать.
— Я пошел, пока!
— Все собрал? Ручку не забыл? А то опять одалживать придется. — Нина на прощанье прикоснулась к Митиной щеке. Они одна семья. Митя вырвался.
— Пока.
— Ни пуха, ни пера! — пожелала сестра.
— К черту! — от души сказал Митя и побежал по лестнице.
Нина вернулась на кухню, домыла посуду, потом протерла пыль в обеих комнатах, полила цветы и выбила коврик из прихожей.
…Витина роза простояла семь дней. Она, как маячок, привлекала Нинин взгляд. Маяк для моряка — надежда, вот и роза порождала у Нины смутные ожидания. Собственно, о Викторе она ничего толком не знала. Разговоры они вели самые общие и короткие — такие диалоги можно вести и со случайным человеком. Она не знала даже, холост ли он, и… Если бы все было чуть по-другому, если бы он был чуть решительней… А как же учеба брата, заботы о продуктах и тряпках? Семью не бросишь. И Митя стал такой нервный. Конечно, она ограничивает его свободу. Но допустить, чтобы он, как раньше, болтался по улицам… Просто у него сегодня контрольная. Она вон, сама перед экзаменами в институте никогда есть не могла. Обычное дело. По дороге на работу нужно обязательно заглянуть в школу. Она чувствовала, что даже десятиминутный разговор с «классной» может принести массу неприятных сюрпризов. Митя, кажется, далеко не все рассказывает сестре…
