– Есть, шанс всегда есть.
Жаров помолчал.
– Так вот. Если убил не он, если убийство не имеет никакого отношения к моей газете, то все останется по-старому. Но если оно так, как ты думаешь, я обещаю: такой газеты в Ялте больше не будет.
* * *
Следователь Пилипенко так же быстро отходил, как и заводился. Жаров знал его всю жизнь и понимал, как самого себя.
– Кофе, наконец? – предложил он.
– Да, пожалуй. Давай-ка побыстрей: мне снова надо поехать на место преступления. Этот таксист видел еще одного человека. Я хочу посмотреть, не осталось ли там каких-то следов, что опергруппа не зафиксировала. Поедешь со мной?
Жаров с радостью согласился, и через несколько минут они уже мчались по Кирова в милицейском «жигуленке». Жаров был рад, что события завертелись – это будет похлеще любой пьянки…
– Свидетель хорошо разглядел этого человека, – задумчиво проговорил Пилипенко, глядя на дорогу. – По его описанию – мужчина в длинном светлом пальто, особая примета – давно не бритый.
– Может быть – бомж? – спросил Жаров.
– Да нет, – махнул рукой следователь, снова бросив ладонь на руль. – Говорит, эдакая гламурная небритость, как у рок-звезды, что-то вроде новорожденной бородки.
Жаров заметил: что-то тревожит его друга, и с любопытством воззрился на него.
– Чего ты не договариваешь?
– Таксист сообщил нечто странное, – сказал Пилипенко. – Этот человек показался ему необычным, но он не мог толком объяснить, почему… Что-то принужденное в походке… Как он заявил, будто трехмерная модель из компьютерной игры.
– Что это может значить?
– Не знаю. Но, возможно, трехмерная модель тоже может оставить следы.
Машина остановилась на краю заброшенного парка, Пилипенко выключил мотор.
– Дальше пешком, – сказал он. – Именно на этом месте Калинин вышел из такси.
– Фамилия мужа – Калинин? – удивился Жаров. – А убитую звали Мила, да?
– Ты ее знал?
– Кто же ее не знал! Это художница, и очень хорошая.
– Она как раз и работала сегодня около грота. Писала с натуры этот чертов грот.
– Неделю назад я видел ее в Симеизе, тоже с этюдником. Надо же!
Пилипенко стал подниматься по сухому склону, усыпанному хвоей, его нога соскользнула, он чертыхнулся.
– У нее был заказ от типографии. Они делают путеводитель. Муж, конечно, знал, где она будет сегодня рисовать. Место тихое. Как с утра все на работу пройдут через парк, так до вечера тут никого. Вот он и расправился с нею здесь.
– Что-то мне не верится. Зачем тогда ехать сюда на такси?
– Преступники иногда бывают идиотами и не думают о последствиях своих действий.
Пилипенко осмотрелся.
– Нет. Никаких следов. Пошли дальше.
Они поднялись по цементной дорожке, местами переходящей в лестницу, вышли на круглую поляну. Жаров вздрогнул, увидев вдали черную арку Фарфорового грота. Он смотрел, как завороженный в это загадочное окно, возможно, ведущее в странный, непознанный мир…
– Эй! Ты лучше под ноги гляди, – окликнул его Пилипенко. – Вляпаешься в собачье дерьмо.
Они прошли то самое место, где стояли тогда, в детстве, разглядывая призрака. Казалось, кусты самшита за это время ничуть не подросли, впрочем, их иногда стригут. Мир вообще состоит из одних и тех же, всю жизнь знакомых тебе мест.
Метрах в тридцати от входа в грот Жаров заметил на земле три неглубокие черные лунки.
– Здесь она стояла с этюдником, – грустно вздохнул он.
– Да. А убийство произошло внутри грота.
– А где картина?
– В управлении, разумеется…
С Милой Калининой Жаров был едва знаком, помнил несколько ее работ в галерее, видел ее на вернисаже на Пушкинской, где художники продают морские виды курортникам.
Арка грота была сложена из крупных кусков кремового песчаника, отчего грот и вправду казался фарфоровым. Лента, огораживающая место преступления, болталась на ветру: вероятно, здесь уже побывали любопытные.
На полу в гроте валялись пустые пакеты, пивные банки, фантики от презервативов. О том, что в гроте произошло убийство, говорило большое темное пятно на каменных плитах. Сводчатый потолок был крепок, только в одном месте зияла причудливая дыра от вывалившихся камней. Солнечный луч косо стоял в этом сыром пространстве, словно падающий столб.
– А ведь в эту дыру спокойно пролезет человек, – заметил Жаров.
– Ну и что? Убийца просто завел женщину в грот. Зачем ему лезть через эту дыру? Никаких следов борьбы не было. Оперативники тут больше натоптали.
Жаров недолго постоял, задрав голову. Что-то было невозможным в этой дыре, не вязалось с общей атмосферой ветхого грота…
И вдруг он понял. По краям сильно изломанного отверстия шел узкий керамический бруствер!
* * *
Это не было прорехой в крыше, куда свалились камни. Окно было искусственного происхождения: его верх выглядел как маленькая арка из темно-красных косых кирпичей, та же кладка шла по краям, откуда пробивалась трава.
– Смотри! – воскликнул Жаров. – Эту безумную конфигурацию сделали здесь специально.
Пилипенко также задрал голову, наклоняя для остроты зрения очки.
– Не может быть, – спокойно сказал он. – Окно слишком неправильной формы, чтобы его сотворил человек. Думаю, это сделала другая сила.
От этих слов Жаров вздрогнул.
– Какая сила? О чем ты?
Пилипенко загадочно улыбнулся, проговорил, как бы размышляя вслух:
– Сначала это была какая-то правильная фигура, например, мальтийский крест. Но естественная природная сила, например, оползень или землетрясение двадцать седьмого года исказили его в эту фигуру.
– Думаю, нужно принести сюда лестницу. Вблизи можно увидеть, как было сделано окно.
– Есть более легкое решение, Ватсон. Можно осмотреть окно снаружи. Версия с оползнем меня устраивает, но только возникает другая загадка, впрочем, не имеющая отношения к убийству… Зачем делать окно в форме мальтийского креста?
Они вышли на воздух.
– Черт, перемажешься весь, – кисло заметил Пилипенко, оглядывая стену грота. – А сверху, со скалы, без альпинистских прибамбасов не спуститься.
– Есть, есть другое решение! – сказал Жаров, передразнивая друга.
Он уцепился за ветвь дуба, заболтал ногами и уперся в ствол. Когда-то он любил лазить по деревьям. Через минуту он уже стоял на арке грота, маняще загребая ладонями. Пилипенко помотал головой: нет, лучше здесь постою.
Жаров поднялся по склону, отряхивая на ходу джинсы. Окно утопало в траве, туда можно было легко провалиться. Он присел на корточки и погладил кладку ладонью. Так и есть: снаружи, по краю окна также шел черепичный бордюр. Все было сложено крепко, без трещинки. Никаким оползнем или землетрясением этот феномен не объяснишь. Отверстие неправильной формы было сооружено здесь намеренно.
