Такие настроения Кондрату были знакомы — сам жил ими пятнадцать лет назад. Из парней с похожим отношением к бандитской жизни в девяностые годы создавались целые вооруженные формирования, а когда уцелевшие в первой схватке торжественно хоронили ребят со своего двора, одноклассников и просто хороших пацанов, то становились от этого только злее. После они хватались за оружие уже из мести.
Сначала — в донецком СИЗО, на суде, в первые годы колонии — Сашка Кондрат тоже не жаждал ничего, кроме как отомстить Поляку за предательство. Мысленно он избивал Гуслю ногами в кровь, рвал зубами, разрезал на кусочки, медленно и обстоятельно, наслаждаясь каждым криком врага, подвешивал на дыбу, на железный крюк за ребро, отдавал лагерным «петушилам», которые развлекались, «опуская» обитателей зоны за малейшую провинность. А тут провинность даже по уголовным понятиям не маленькая… Но с течением времени желание убить притупилось, ненависть приобрела более практичные формы. Нет, конечно же, если Гусля поведет себя неправильно, Сашка Кондрат просто обязан будет пустить ему пулю в башку. Вот только от смерти Аркадия Поляка он, Александр Кондратенко, отсидевший за убийство, которого не совершал, пятнадцать лет в колонии строгого режима, ничего не выигрывал.
Он не хотел возвращаться обратно. Ему нужен был тот же социальный статус, что за эти годы получили его дружки, уцелевшие во время «большого передела» и стремительно поднявшиеся в новых условиях. И Поляк должен не откупиться, а признать свою вину и заплатить ему, Кондрату, столько, сколько хватит для начала собственного легального дела и для вхождения в чужой, но обязательно легальный бизнес.
Кондрат понимал: времена, когда для достижения своей цели надо было много стрелять, отходят. Но если теперь без этого нельзя добиться своего, что же, пускай. Он готов напомнить о старых добрых временах, даже вернуть их. Для того он и передает господину Поляку свои приветы.
Услышав вдали шум подъезжающей машины, Кондрат поднял козырек кепки, прищурился, всматриваясь вперед. Из-за бараков, тоже привлеченные шумом, показались трое парней с автоматами. Хвататься за стволы здесь не было нужды, видно, хлопцам просто нравилось держать в руках оружие.
Это Миша Летчик возвращался из Новошахтерска. На этот раз Кондратенко просил свою разведку обойтись без налетов и просто посмотреть, что происходит в городе и куда, в какую точку можно и нужно ударить по-взрослому, чтобы посеять там наконец серьезную панику и таки заставить власти заплатить откуп. Судя по тому, какое выражение было на лице выходящего из джипа Летчика, тот разузнал что-то любопытное.
Когда парень принялся рассказывать, Кондратенко понял — вот тот шанс, который он давно ловил. Это даже не свадьба, ведь свадьба — частная история, а тут, судя по всему, масштабы совсем другие.
Ау, Гусля, прячься. Кондрат идет искать…
3
Здесь, в горной части Бахчисарайского района, Хижняк, как договаривались накануне, ожидал прибытия мужчин, отобранных для его команды.
Рассказав Марине о встрече с Неверовым и его предложении, от которого невозможно отказаться, Хижняк ее не удивил, как не особенно удивился и сам. Конечно же, его должны были найти и, вне всяких сомнений, сделать подобное предложение. Глубоко в душе чувствуя себя виноватой в том, что приняла приглашение подруги да еще потащила с собой любимого, Марина стоически приняла факт: ее Виктору снова придется рисковать жизнью. Выбор, который всегда есть, — это на самом деле возможность потерять все либо сразу, либо медленно. Пропала надежда на спокойную, размеренную, безопасную и уютную жизнь. Нужно смириться и рассчитывать на то, что Хижняк с его невероятной, как показало время, способностью к выживанию и умением принимать решения независимо от того, что их за него уже кто-то принял и утвердил, и в этот раз сумеет вывернуться.
Виктор любил Марину за то, что она давно понимала его без лишних слов. И сейчас ей не нужно было объяснять: пожав руку Неверову и согласившись повоевать на стороне вчерашних бандитов, защищая их от других бандитов, Хижняк на самом деле решил выиграть время и изучить ситуацию изнутри.
Пытаясь спасти себя и Марину, он в который раз применял для этого науку, которую чуть ли не лучше других освоил много лет назад: если враги со всех сторон, нужно попытаться натравить их друг на друга, чтобы они забыли о тебе.
Конечно, не принимать всерьез и игнорировать предупреждения Неверова было бы неразумно и глупо. Не обсуждая с Мариной создавшееся положение, а скорее размышляя вслух в ее присутствии, Хижняк пришел к выводу: этот тип, даже работая на Шеремета, получая от него немалые деньги и называя шефом, остается себе на уме. А значит, даже если Виктор, обеспечив противовес группе Кондрата, даст ей укорот, бывший офицер службы безопасности не станет снимать Хижняка с крючка.
В итоге проблема останется.
Как решить ее, Виктор пока не представлял. Потому для начала взялся прощупать реальные возможности господина Неверова. Отчасти для этого он и выдвинул тому требования, которым должны соответствовать люди из его предполагаемой команды. Хотя с другими будет намного труднее. В зависимости от того, как Неверов решит поставленную кадровую задачу, станет понятно, насколько руководитель обычного охранного предприятия в городе Донецке способен выполнить свою угрозу и держать Хижняка в тисках.
Из-за холма, двигаясь вверх по плохо укатанной дороге, показалась обычная, старенькая, ничем не примечательная «газель». Виктор не сдвинулся с места, не пошел ей навстречу. Сунув руки в карманы джинсов, остался стоять на месте, ожидая, пока новоприбывшие сами подойдут к нему, своему новому командиру. Он не сразу рассмотрел человека, сидевшего за рулем. Но, когда тот выпрыгнул из кабины, не сдержал удивления:
— Оп-па! И ты тут?
— Прибыл в твое распоряжение! — бодро отрапортовал белобровый альбинос Волох, приложив руку к козырьку бейсболки. — Мы ведь с тобой уже пересекались. Вот Неверов меня и откомандировал… Чем-то вроде зама к тебе…
— А по-простому — глаза и уши начальства, так? — Хижняк прищурился, удивляясь своей странной радости по поводу того, что Волох оказался в его команде.
— Ну, это как ты сам себе представляешь.
— Нет, братан, это как ты сам себя поставишь. Они коротко и крепко пожали друг другу руки, после чего Виктор кивнул на «газель».
— Кого ты там привез? Отборных «сарматов»?
— Наши не годятся, — честно признался Волох и добавил без всякой связи: — Меня, вообще-то, Андреем звать.
— Я помню. — Хижняк кивнул. — Только, Андрюха Волох, давай сразу договоримся: с этой минуты и до того, как мы все закончим, никаких имен, фамилий, других паспортных данных.
— Это лишняя конспирация, — серьезно ответил Волох. — Меня можешь называть как хочешь. Личные дела мужиков, которые в автобусе, мне тоже известны, друг с другом они уже перезнакомились. Если ты не хочешь, чтобы люди знали что-то о тебе, — твое право. Как ты скажешь, так они и будут тебя называть. Лады?
