«Бертран, это Полина. У меня большое горе. Моя сестра находится в коме. На нее напали вечером, ударили по голове. Явно хотели убить. Она может умереть. Геранитис думает, что хотели напасть на меня, потому что Ксения была в моей голубой кофте. Жаль, что тебя нет в Греции. Мне почему-то кажется, что ты бы помог нам. Мне страшно».
В тот вечер, когда Бертран получил это письмо, он должен был встретиться в доме одного человека с братом свидетеля. И эту встречу он пропустить просто не мог. Он так и планировал, что после нее он, выяснив адрес свидетеля, ночью отправится в Джема-аль-Фна, где предположительно свидетель находился, а после в Афины, к Полине, но все изменилось… Ему срочно требовалось лететь в Лондон. Он написал об этом Полине и вскоре получил совершенно неожиданный ответ:
«Бертран, слава богу, моя сестра пришла в себя! Теперь все изменится… Ксения поправится, и Геранитис успокоится, уже не будет видеть во мне виновницу этого происшествия. У меня нет таких слов, чтобы убедить его в моей невиновности, но время все расставит по своим местам…»
Между тем Бертран выяснил через своих греческих друзей-полицейских, что на Ксению, невесту Андреаса, действительно напал неизвестный и проломил ей голову. Было проведено расследование, в результате которого выяснили, что в тот вечер в одном из отелей, расположенных неподалеку от дома Геранитиса, останавливался один русский. Он ночевал всего одну ночь, наутро съехал. Фамилия его Ужинов! Валерий Ужинов! Возможно, это родственник Ксении и Полины, но Бертран почему-то сразу предположил, что документы этого русского – фальшивые. И что, возможно, регистрируется на самолетах он по настоящим документам, а вот в отелях, чтобы его, убийцу, никогда не вычислили, пользуется фальшивыми. Проверить подлинность его загранпаспорта, конечно же, было невозможно. По описаниям, это был молодой человек лет двадцати пяти, светловолосый, с небольшой бородкой, весьма интеллигентного вида. Прибыл в гостиницу в три часа дня, портье даже не понял, на чем он приехал, автомобиля не было, такси он не заметил, возможно, этот осторожный молодой человек вышел из такси за квартал от отеля. Девушка за конторкой, записывающая прибывших, сказала, что молодой человек показался ей очень нервным. Пока он дожидался регистрации, а перед ним была большая итальянская семья с тремя маленькими детьми, он стоял на крыльце и курил одну сигарету за другой. Половину его лица закрывали большие темные очки. «Знаете, – сказала девушка комиссару, расследовавшему нападение на Ксению, – он мне сразу не понравился. Сразу видно – преступник, убийца, бандит. И мне очень жаль, что он остановился именно в нашем отеле…»
Если бы не его фамилия, совпадающая с фамилией потерпевшей, быть может, на этого русского туриста (а их здесь, в Афинах, бывает немало) никто и не обратил бы внимания. На вопрос комиссара, знакомы ли сестры с Валерием Ужиновым, и Полина, и пришедшая в себя после комы Ксения ответили, что впервые о нем слышат. Что у них нет родственников с таким именем и тем более фамилией.
Сама же Ксения запомнила лишь то, что вышла из дома Геранитиса, прошла ярко освещенную улочку, густо заставленную столиками летних кафе, сделала несколько шагов по направлению к дому сестры, оказалась в более-менее темном месте и тут же почувствовала удар по голове. Это все, что она запомнила. Она не видела нападавшего на нее преступника, не слышала его голоса, еще она сказала, что от него ничем не пахло. Вот если бы от него пахло парфюмом, заметила она как бы невзначай, она бы запомнила этот запах…
– Бертран, ее хотели убить, – сказал по телефону друг Бертрана, работающий в полиции и являющийся подчиненным комиссара. – Это точно. Девчонке повезло, что она оклемалась. После такого удара выжить невозможно, а она выжила. Везучая, что я еще могу сказать. Очень красивая девушка, я понимаю Геранитиса. А тот факт, что на Ксении была кофта сестры, не исключает возможности, что напасть и убить хотели именно сестру. Полину. Свяжись с друзьями в России, постарайся выяснить, не наследили ли где сестры.
Бертран созвонился с Василием Тихим, описал ситуацию, тот обещал помочь информацией о семье Ужиновых. И уже на следующий день написал подробное письмо, в котором говорилось о том, что сестры родом из Саратова, родители – потомственные учителя, старшей дочери, Полине, дали хорошее образование, она блестяще закончила отделение иностранных языков в университете, младшая, Ксения, не захотела учиться, самостоятельно занималась музыкой, пением, одно время даже работала в ресторане, пела цыганские романсы. Незадолго до отъезда в Грецию обе сестры проживали в Москве, старшая работала в бюро переводов, младшая – администратором в салоне красоты. Снимали квартиру. Адрес прилагался.
Ближе к вечеру в электронном почтовом ящике Бертрана появилось еще одно письмо от Тихого.
«Привет, Бертран! Спешу сообщить тебе еще кое-что, касающееся сестер Ужиновых. Полина незадолго до отъезда в Афины была допрошена в качестве свидетельницы по делу о смерти некой Марии Арефьевой, директора туристического агентства, у которой она подрабатывала домработницей. Мария Арефьева погибла в результате несчастного случая, поскользнувшись на тренажерном круге у себя дома рано утром. Полина, которая убиралась в ее квартире, пришла и обнаружила труп. Это был единственный случай, связывающий эту семью с милицией. Однако из проверенного источника мне известно, что существует ряд деталей по этому делу, свидетельствующих также о том, что Мария Арефьева могла быть убита. Из показаний Полины Ужиновой выходит, что, когда она подошла к двери и захотела ее открыть, дверь оказалась уже открытой. Возможно, конечно, что хозяйка сама выходила зачем-то утром из квартиры и просто забыла запереть, но, возможно, в квартире кто-то успел побывать и помочь Арефьевой упасть с вертящегося круга…
Что же касается личности самой Арефьевой, то она жила одна; была замужем, развелась. Из близких родственников был только брат Валентин Арефьев, студент юридического колледжа, который, кстати, и унаследовал квартиру, имущество и деньги Марии. На момент смерти Марии ее брат находился в Египте, то есть у него имеется железное алиби. О ее личной жизни ничего не известно».
Это было последнее письмо Василия Тихого на эту тему. Зато последовали коротенькие письма Полины, где она скупо рассказывала о своей жизни в Афинах. Судя по тону этих писем, она грустила по поводу разлуки с сестрой, которая, выйдя замуж за Геранитиса, отдалилась от нее.
«Знаешь, Бертран, думаю, это он настраивает ее против меня и в душе все же считает меня виновной в случившемся с ней. Конечно, она поправилась и теперь много путешествует со своим новым мужем, то есть здоровью ее вроде бы ничего не угрожает, но я знаю, что ее время от времени мучают головные боли, и никто не знает, чем все это может закончиться… Конечно, мне не хватает моей сестры, ее философской мудрости, которая напрочь отсутствует у меня, но, вероятно, наступила такая полоса в ее жизни, когда ей нужно пожить вдалеке от меня. Я знаю, что между Андреасом и Ксенией существует гармония, что они очень любят друг друга, и я рада за них».
«У меня все хорошо, спокойно… Разве что хозяин агентства, в котором я работаю, начал оказывать мне слишком уж явные знаки внимания. Он женат, у него двое взрослых детей, его все вокруг знают, и его приставания заставляют меня задуматься о том, не сменить ли мне работу. Но я и представления не имею, где и кем я могу работать в Афинах. Найти работу переводчицы здесь почти невозможно, поскольку русским языком здесь особо не интересуются, а французским многие владеют в совершенстве… То же самое можно сказать и об английском. Предлагает мне одна семья работу няней, но я же никогда в жизни не нянчила детей, у меня нет никакого опыта».
