– Это ты свинья… – зашипел Виктор. – Думаю, что и эту кражу бриллиантов вы с ним заодно придумали… Никто ничего не крал, просто вы решили кинуть меня, а теперь еще и отказать в доме, это так называется? Я, можно сказать, озолотил вашу семью, а вы, твари неблагодарные, вместо того чтобы купить мне дом или автомобиль, а может, и фабрику какую, решили сделать ход конем и спрятали бриллианты… Да, сестренка, работаешь по-крупному… Но я говорю тебе, что молчать не стану… Я ему все-все скажу…
– Да и говори. Ты ничего обо мне не знаешь. А то, что у меня были мужчины, что ж в этом особенного? Мне же не пятнадцать лет было, когда я замуж за Армана выходила… Так что давай, вперед… Но знай, если ты сильно разозлишь моего мужа, он повесит кражу колье на тебя. Он мне так и сказал…
Хлопнула дверь, на экране появилась Соланж с охапкой роз в руках.
– Где тут у нас ваза? А, вот она! Господин Лемон сказал, чтобы накрывали в саду. Сегодня у нас курица, соус со сморчками и апельсиновый кекс!
…Арман захлопнул ноутбук. Вот теперь-то он был готов к разговору с Виктором. Как никогда! И если надо будет, он попросит Бертрана, когда тот вернется из Москвы, помочь ему спрятать этого негодяя за решетку!
Глава 25
Москва, 2010 г.
– Тебя зовут Саша Казанцев?
Мальчик посмотрел на Веру внимательным взглядом, склонил голову набок, и вечернее солнце засияло в его сверкающих белых волосах. Интернатовский двор гудел, дети гонялись друг за дружкой, поднимая клубы пыли, в самом центре на волейбольной площадке старшеклассники играли в мяч, малыши сидели на скамейках для зрителей, кто-то пускал мыльные пузыри при помощи свернутых трубочек из размокшей газеты, окуная их в молочного цвета мыльный раствор, кто-то возле стен интерната на асфальте рисовал цветными мелками лунные пейзажи или цветы…
Саша сидел на скамейке с самого краю, поэтому Вера, которая пришла пораньше на работу, увидела его, подошла и сунула ему в руку плитку шоколада.
– Это от папы? – догадался он, и лицо его озарилось улыбкой надежды. Нежная кожа щек покрылась оранжевой закатной краской, а ресницы стали совсем золотые.
– Да, от папы, – зачем-то сказала Вера.
– А он скоро вернется?
– Он что, уехал? – совсем нелогично спросила его Вера, чтобы узнать хотя бы что-нибудь об этом мальчике.
– Ну да, а вы не знали? Он уехал, но сказал, что вернется… А вы можете попросить Марию Викторовну, чтобы она не отдавала меня другим родителям? – У него был тонкий, как будто хрупкий голосок.
Так-так, понятно. Значит, все-таки у Саши есть настоящий отец, как и говорила Тамара Афанасьевна. А та пара, которая окучивала мальчика последние недели, – совсем чужие ему люди.
– Скажи, Сашенька, а где твоя мама?
– Не знаю…
– Ты помнишь ее?
– Да, помню.
– Когда ты видел ее последний раз?
– Не помню…
– Ты жил в городе или в деревне?
– У бабушки.
– А та фотография, которая стоит у тебя на столе, в спальне, там кто? Мама?
Саша кивнул. Затем облизнул язычком красную воспаленную обветренную губу, проворно развернул шоколадку, разломил ее пополам и часть протянул Вере. Движения его были и порывистыми, и одновременно, когда этого не требовали обстоятельства, плавными, нежными. Голубая тонкая рубашка, синие вытертые джинсы. Мальчик-ангел с синими глазами.
– Нет, спасибо, Сашенька, это все тебе…
– А когда папа вернется? Он не сказал вам, когда передавал шоколадку?
– Скоро… – у Веры на глаза навернулись слезы.
Она вдруг представила себе, как заведующая, получившая взятку, взялась оформлять Сашу в новую семью. Значит, она отказала, возможно, настоящему родителю Саши в том, чтобы он забрал сына, и теперь дело времени – успеет тот объявиться до усыновления Саши чужой семьей или нет. И куда он только исчез, да еще так не вовремя?! И почему, если он действительно его отец, он не сделал тест ДНК?
Попрощавшись с Сашей и заверив его, что она постарается ему помочь, Верочка по привычке заглянула к сторожу Николаю Петровичу.
– А, Верочка, чего так рано?
– Не знаю, так получилось… Муж с дочкой отправились на детскую площадку, там свежий песок в песочницу завезли, а я вчера купила новый набор для куличей… Понимаете? – Она рассмеялась. – У нас сейчас песочно-куличный период… Я все свои дела дома переделала, вот и вышла пораньше из дома. Знаете, и сразу же, как только пришла, увидела Сашу.
– А с Сашей нашим все как-то непонятно… Я сегодня качели ремонтировал и видел, как из двери вышла одна пара. Женщина такая симпатичная, молодая, хорошо одетая… Как она плакала! Просто рыдала! Да, а ее муж так поддерживал ее за локоть, жалел ее… Мне, конечно, интересно стало, что происходит, почему она плачет. Я, понятное дело, попытался узнать и выяснил – что-то с документами у них вроде бы не в порядке. И Мария наша Викторовна тоже чуть позже вышла из своего кабинета вся красная, как твоя блузка, злая – я бы даже так сказал. Может, она поимела что-то от этой семьи, да начальство повыше что-то завернуло, отказало? Вот и пришлось ей отдать назад денежки… Берешь чужие, как говорится, а отдаешь-то свои.
– Знаете, я все-таки поеду в Шемякино. Это же не так далеко… Вот утром после дежурства посплю часика два, если здесь не удастся, поеду на вокзал, а оттуда на электричке до Шемякина. Может, мне повезет, найду каких-нибудь Казанцевых.
– Зачем? Что ты им скажешь?
– Постараюсь отыскать этого мужчину, отца Саши, потороплю его… Скажу, что Сашу чужие люди хотят усыновить.
– Только время потеряешь.
– А вдруг его мать еще жива? Мало ли…
– Если жива, да до сих пор не объявилась, значит, никакая она ему не мать, я имею в виду, кукушка она или пьяница горькая, наркоманка. Так что ты подумай, надо тебе туда ехать или нет… К тому же сейчас деревни разрослись, не знаю, как ты будешь искать…
– А я уже думала. С почты начну. Там должны всех знать. Или в больницу отправлюсь. Там попытаюсь что-нибудь узнать.
– Ты молодая, кровь в тебе кипит, да и жизнь тебя еще, слава богу, не била, вот ты и думаешь о людях хорошо… – напустил туману Николай Петрович. – Поезжай-поезжай, опыту наберешься…
– Какого еще опыта?
– Житейского. Жизненного. Поймешь, что к чему. Не стану я тебя отговаривать. Вижу, ты с хорошими намерениями, что ты добрая, хочешь родителей Сашка этого найти… Но все равно, ты пойми, если бы даже этот якобы его отец хотел его усыновить, то никуда бы не исчезал, понимаешь? А так… Голову мальчишке заморочил, горы золотые наобещал, а сам – в кусты. Может, представил, как ему трудно будет с ним…
– А может, он женат и его жена не согласилась, чтобы он взял к себе сына?
