В эту встречу с Верой Лученко Алиса Старк, в девичестве Бессонова, рассказала доктору очень многое из того, чего не рассказывала никогда и никому. Это было странно и приятно для нее самой, не привыкшей к подобным откровениям. Но перед Верой Алексеевной девушке хотелось буквально вывернуть душу наизнанку. При этом Алиса не испытывала ни малейшего дискомфорта – просто перелистывала страницы детства. Впервые она рассматривала прожитые годы, словно содержимое той самой любимой кипарисовой шкатулки со всякой всячиной. Вместе с гостьей они изучали вещицы из этой коробочки, где хранились обрывки старых бус-воспоминаний. Там было много всякого: полезного, красивого, важного – и хлама. Они тщательно отсеивали драгоценные крупицы прошлого, откладывая ненужное в сторону. Перебирали, чистили Алисину душу. И ей становилось легче. Казалось, что доктор Лученко вот-вот наведет порядок в запутанной истории.
Незаметно, на мягких лапах подкрался вечер. Город лежал в сиреневых сумерках садов и парков, как младенец в колыбели. На него темной прозрачной шалью опустился сентябрьский сумрак, накрыл своим легким покрывалом древний город. Крыши, стены, кроны деревьев, так искусно все нарисовано – кем? – наверное, великим импрессионистом… В домах светились окна, они сияли яркими золотыми точками в темноте неба. От этой картины нельзя было отвести взгляд. Она и успокаивала, и будила в душе неясные тревоги.
6. Любовь как хроническая болезнь
Неожиданно для себя Вера обнаружила, что ездить с Двинятиным на вызовы необычайно интересно. Каждый раз ветеринарная практика подсовывала Андрею новые загадки. Каждый раз от их решения зависели здоровье и часто жизнь животных. И нужно признать, он справлялся с этими трудностями достойно. Так Вера узнавала своего любимого с новой, профессиональной стороны. А в один прекрасный день обнаружилось: не только Андрей понимает животных.
Солнечным сентябрьским утром Двинятин пригласил свою подругу на ипподром. Ему нужно было осмотреть лошадей перед скачками. Вера никогда прежде не бывала на ипподроме и легко согласилась быть сопровождающей.
Они спустились с трибун поближе к полю. Андрей наблюдал прогон лошадей и цепким глазом фиксировал малейшие симптомы конских недомоганий, успевая развлекать любимую рассказом о своей стажировке в Великобритании:
– Для тамошнего жителя прожить лето и не сходить на ипподром – так же невозможно, как для испанца не увидеть ежегодную корриду. Конные состязания в Британии, чтоб ты знала, национальная традиция. На ипподром отправляются в любое время, бросая службу и забывая, между прочим, об исполнении супружеского долга!..
– Ужас какой! – лукаво возмутилась Вера. – Хорошо, что ты не англичанин!
– Ага… День скачек – священный день для каждого британца.
– А что такое дерби? – В ее памяти всплыло слово, каким-то образом связанное с лошадьми.
– Ну, это такие соревнования, основанные лордом Дерби в Викторианскую эпоху. На них стекалась половина Лондона. За век с небольшим былой ажиотаж немного поутих, но и теперь в городок Эпсом съезжаются десятки тысяч англичан. Да и вообще подлинной национальной гордостью считается вовсе не дерби, а проводимый в местечке Эйнтри близ Ливерпуля Большой национальный стипльчез – The National Steeple Chase!
– Ого! Ты, оказывается, еще и английским владеешь, как настоящий подданный ее величества! – не стала скрывать изумления Вера.
– Мы, ветеринары, такие. Так приятно тебя удивлять! – Андрей обнял любимую, но продолжал неотрывно смотреть за лошадьми.
Внезапно он поднялся со скамейки и крикнул конюху: «Этот прихрамывает!» – и направился к животному. Вера пошла за ним.
Конюх подвел к Двинятину стройную вороную лошадку. Лошадей Вера видела только по телевизору в программах о животных, да еще девочкой, когда гостила в деревне у дальних родственников. Теперь она смотрела во все глаза, словно заново открывая для себя красоту, грацию и благородство лошади.
Вороной красавец, весь черный с серебристым отливом, спокойно стоял рядом с людьми. Он не проявлял ни малейшей нервозности. Его голова, туловище, стройные ноги, грива и хвост – все было черным-черно. Два блестящих, словно каштаны-великаны, глаза смотрели на Веру. Прямая и длинная шея гордо поднималась вверх, неся легкую выразительную голову. Прямой, узкий и длинный круп говорил об идеальном сложении беговой лошади.
– Как его зовут? – спросила Вера у конюха.
– Дельфин.
– Дельфин… – повторила Вера. Тот, услышав свое имя, повернул голову и стал чуть подергивать ушами.
– Заинтересовался вами, – прокомментировал поведение скакуна сотрудник ипподрома.
– Можно мне его погладить? – обмирая от детской забытой страсти к лошадям, спросила Вера.
– Осторожнее, Верочка! – встревоженно предупредил Двинятин.
– Ничего, Андрей Владимирович. Пусть погладит. Гладьте, он у нас смирный! – разрешил конюх.
Вера скользнула прохладной ладонью по шее Дельфина. Прикоснулась к морде. Веко опустилось на глаз, и женщина провела пальцем по ресницам. Потом приникла лицом к лошадиной шее и стала говорить ласковые слова:
– Ты настоящий красавец! Кожа у тебя шелковая, мордочка умная, глаза словно звезды…
– Ишь ты, прям замер от ваших комплиментов! – удивился конюх.
– Вера! – вскинулся Андрей. – Отойди, я же его осматриваю! Не ровен час, лягнет тебя!..
– Хорошо. – Вера послушно отошла на несколько шагов. Дельфин направился за ней, явно желая продолжения ласк.
– Похоже, он… – Конюх не успел закончить фразу.
Вороной шагал за Верой. Она остановилась и потянулась к нему носом, словно хотела обнюхаться, как иногда делала, играя с Паем. Ей показалась увлекательной эта игра. Конь ее принял. Он вдыхал чуткими ноздрями Верины духи, и по всему было видно, что запах ему нравится. Дельфин потерся мордой о Верину ладонь. Она достала из сумки пресное галетное печенье, которое всегда таскала с собой для Пая, – когда он слишком заигрывался, нужно было привлечь его внимание. Конь деликатно взял печенье одними губами. Вера снова погладила его черную узкую морду, приговаривая: «Дельфин, хороший мальчик!»
Наблюдая эти лошадиные нежности, ветеринар в шутку предложил:
– Попроси его поднять правую переднюю ногу.
– Дельфин, хороший! Подними ножку! – попросила Лученко, при этом мягко похлопав коня по мускулистой лопатке правой ноги.
Конь поднял ногу. У конюха и Двинятина округлились глаза. Теперь уже конюх спросил у странной женщины:
– А левую?
– Дельфин, мой послушный, хороший! Подними эту ногу! – Вера легко потрепала вороного по левому предплечью.
Левая нога была поднята, и большой глаз воззрился на Веру, словно говоря: «Вот какой я послушный! Дай еще печенья!» Пошуровав в сумке, любительница лошадей достала галету и скормила ее умному животному.
