Опираясь на свою трость, герцогиня повернулась к двери.
Но Девон в эту минуту как раз не хотелось оставаться в одиночестве.
— Бабушка, подождите! — воскликнула она, и герцогиня снова повернулась к ней лицом, на котором был написан немой вопрос. — Останьтесь, прошу вас, — настоятельно проговорила Девон. — Пожалуйста.
Невыносимая боль сдавила ей грудь, опущенные плечи затряслись от рыданий.
В следующую минуту герцогиня опустилась рядом с ней на диванчик и привлекла Девон к себе. Обе они почувствовали одно: близость, на которую не могли повлиять даже годы, прожитые врозь.
— Поплачь, милая, если тебе это нужно, — проговорила старая женщина.
Девон уткнулась лицом ей в плечо.
— Бабушка, — начала она и запнулась. — Он… я…
Больше она ничего не могла выговорить, да в этом и не было нужды. С трудом сдерживая слезы, герцогиня ласково похлопала Девон по плечу.
— Я понимаю, дорогая. Все понимаю.
И герцогиня действительно все поняла.
Выпитая Себастьяном бутылка бренди не помогла ему избавиться от чувства вины и душевной боли. Отвращение к себе терзало его, словно кипящее масло. Склонившись над письменным столом, он барабанил пальцами по лбу, словно бы стараясь выбить из головы воспоминания.
Он опомнился, когда маленькое теплое тельце потерлось о его колени, а холодный влажный нос уткнулся в ладонь.
Затуманенные глаза Себастьяна обратились на мохнатое существо. Где-то в глубинах сознания он ощутил нечто похожее на удовлетворение от того, что не забыл взять с собой Банни и ее щенят.
— Банни, — пожаловался он, — ее здесь нет.
Псина свесила голову набок и заскулила. Щенки все уже сгрудились возле Себастьяна, трогая лапами его коленки и поскуливая жалобно, все четверо — Генерал, Полковник, Майор и Капитан.
— Она не вернется! — выкрикнул он. — Неужели вы не понимаете, что она не вернется?
Мохнатые комочки примолкли и один за другим уселись полукругом, вперив в Себастьяна глаза, полные такой тоски, что он не выдержал и, спотыкаясь, ринулся к двери.
Он даже не сразу осознал, что находится в библиотеке. Любимой комнате Девон.
«Если бы я жила здесь, — эхом отозвалось у него в голове, — я поставила бы себе целью прочитать все книги в этой комнате».
Но она здесь не живет. И никогда не будет жить. И мысль об этом для него все равно что удар в сердце.
На Себастьяна вдруг напал приступ бешенства. Вытянув руку, он широко размахнулся и… вазы с грохотом полетели на пол, книги посыпались с полок.
Дверь распахнулась. На пороге возник дворецкий Стоукс, за его спиной сгрудились горничные.
— Милорд…
— Вон отсюда! — проревел Себастьян. — Убирайтесь прочь все до одного!
Слуги начали отступать, зато появился Джастин, который, видимо, только что вернулся домой.
— Себастьян! — проговорил он резко и возмущенно. — Проклятие, какого дьявола…
Он недоговорил. Себастьян вздернул голову и, уставившись на брата горящими глазами, прорычал сквозь стиснутые зубы:
— Если ты явился позлорадствовать, то не трудись!
Джастин молча смотрел на него в ошеломлении.
Себастьян зажмурился.
— Господи, — пробормотал он. — Извини. Я не должен был это говорить.
Джастин закрыл дверь и внимательно присмотрелся к брату.
— Ты напился! — произнес он изумленно и одновременно недоверчиво.
— Вот как? А я и не заметил.
— Себастьян, что за чертовщина с тобой происходит? С утра ты был в таком мерзком настроении, что я предпочел оставить тебя в одиночестве. Возвращаюсь домой и нахожу слуг в таком виде, словно ты их всех отколошматил, а библиотеку ты превратил в развалины.
— Это еще не все.
— Как, есть и еще что-то?
— Есть. Я наорал на Банни и щенков.
— Замечательно!
Себастьян поплелся к боковому столику за другой бутылкой бренди.
Джастин перехватил ее, прежде чем тот до нее дотянулся. Толкнул Себастьяна в кресло.
— Хватит с тебя на сегодня, — нетерпеливо заявил он. — Рассказывай, в чем дело.
Себастьян безвольно распластался в кресле.
— Она сюда не вернется. Никогда, — выговорил он придушенным голосом.
Джастин перевел дух.
— Но она у своей бабушки…
— Ты не понимаешь. Она больше не вернется сюда.
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду, что она меня ненавидит, черт побери! Не-на-ви-дит! Меня!
Джастин покачал головой:
— Этого не может быть.
— Поверь мне, это правда, — с горечью произнес Себастьян.
Джастин побелел.
— Господи, это моя вина!
— Нет, моя, Джастин. Ты был прав. Я хотел ее с самого первого дня. Я просто пылал. Ох, как я боролся с собой! Твердил себе, что должен сдерживать свое желание. А потом мы уехали в Терстон-Холл…
— А я притащился со своим дурацким, безрассудным проектом выдать ее замуж!
Не вини себя. Прошу, не надо! Я тоже пришел к выводу, что это удачная мысль. Думал, что это единственный способ уберечь ее от моих рук. А в тот вечер с Эвансом, Мейсоном и Уэстфилдом она случайно услышала наш с тобой разговор и узнала о нашем плане.
— Проклятие!
— Она плакала, Джастин. Плакала навзрыд. И я не устоял. Мне надо было оставить ее одну, но я этого не сделал. Убедил себя, что хочу помочь ей, унять ее боль. — В голосе у Себастьяна зазвучало отвращение к себе. — Я повел себя как эгоист. Я хотел ее и… и овладел ею. А тут еще ты вернулся и увидел нас… Вспомни, как она смотрела на меня. Сухими глазами. Недвижимая. Господи, я в жизни не видел, чтобы кто-то выглядел так, как она в ту минуту. Словно вся душа у нее в синяках. И это сделал я. По моей и ничьей более вине появилось у нее на лице такое выражение.
Джастин опустил глаза на свои руки. Казалось, он даже осунулся.
— Нет! — вскрикнул Себастьян. — Это не твоя вина. Пойми же, ты был прав. Я только и думал, что о долге и обязанностях, и теперь мне это смешно. Моя нерешительность безмерно дорого обошлась мне. Я неимоверно стремился избежать скандала и не замечал того, что у меня перед глазами…
Теперь Джастин не отводил взгляда от лица брата. Потом произнес мягко:
— Ты ее любишь?
Себастьян кивнул и скривил губы:
— Я хотел все поправить. Я пошел к ней и попросил выйти за меня замуж. — Воцарилось долгое и тяжелое молчание, потом Себастьян заговорил снова: — Она мне отказала. Проливая потоки слез, она отказала мне! Не один раз, но трижды. Трижды…
