Первое впечатление — очень эксцентричная и в то же время очень „дама“, холеная, изысканная и — боже мой! — да ведь она же некрасива. Слишком большая для маленькой фигуры голова, сутулая спина и этот ужасный тик…
Но уже через секунду я не помнила об этом. Она улыбнулась мне… Вся какая-то золотистая и бело-розовая.
В ней была „прелесть, привязывающая с первого раза“, как писал Лев Толстой.
Если она хотела пленить кого-нибудь, она достигала этого очень легко. А нравиться она хотела всем — молодым, старым, женщинам, детям… Это было у нее в крови».
Осип Брик пришел в дом своих друзей уговорить Галину, повторял уже много раз ею слышанную Лилину теорию: романы — это пустяки, все должны дружить: «У Лилички с Васей была дружба. Сейчас дружба стала теснее».
Галина не согласилась на предложение Лили и уговоры Осипа — Лиле быть с Катаняном, пока хочется, Катаняну остаться в своей семье и всем вместе дружить.
Василию Катаняну пришлось нелегко, уход от жены с сыном был для него не игрушечными страстями, а настоящей болью. Кроме того, он оказался очень уязвим как «наследник жены Маяковского». Злее всех это выразила его покинутая жена, на каком-то литературном собрании она подошла к нему и сказала: «Я вижу на тебе костюм Примакова, парижский галстук Маяковского, из какого же савана сшита твоя рубаха?»
Впервые Лиля была не с главным. «Я считаю, она сделала ошибку: жена Цезаря не должна выходить замуж за его дворника», — так оценил Лилино новое замужество один из общих знакомых. Действительно, Катанян был не знаменитый поэт, не теоретик культуры, не герой Гражданской войны, он был ничем не примечательным с общественной точки зрения. Но он был очень примечательным с другой точки зрения — нежный, преданный, тонкий, заботливый. Так что Лиля сделала, может быть, самый правильный выбор на тот момент своей жизни, как всегда.
Дети
У Лили были дети.
Сын Катаняна, Лилин пасынок Василий В. Катанян. Он был так предан Лиле, ради которой его отец бросил мать, что эта его преданность — удивительная и лучшая Лиле похвала.
Луэлла, дочь Краснощекова, всю жизнь была рядом с Лилей и очень ее любила.
Свекрови
Никаких следов свекровей в Лилиной жизни нет.
Жена Осипа Брика
Как все устроилось — ведь Брик был с Женей двадцать лет, до своей смерти. И в стихах к двадцатилетию их знакомства он благодарил Бога за то, что встретил Женю. Но Женя всегда жила отдельно.
В. В. Катанян, Лилин пасынок: «Поскольку Осип Максимович жил всегда там, где Лиля, то Женя жила отдельно.
…Лиля была главнокомандующим и всем отлично управляла… Все подчинялись неписаному правилу „Лиля всегда права“. И Ося шел провожать Женю домой, благо она жила неподалеку. По стране Женя всегда ездила с Осипом, но за рубеж — никогда. За границу с ним всегда ездила Лиля».
Любовь Лили к Жене была искренней, не «для Оси». Женя навсегда осталась близким Лиле человеком, и, когда Брика не стало, она продолжала оставаться членом ее семьи. Лиля если уж любила, то не разделяла на «свое» и «чужое».
Сестры
Нелюбимая сестра, сестра Маяковского — Людмила.
Людмила ненавидела Лилю.
Они с Лилей долгое время делили большое наследство, и Лилина доля была намного больше. Людмила, естественно, считала, что Лиля соблазнила невинного юношу, и всю жизнь мучила его, и пользовалась им.
Лиля ненавидела Людмилу еще сильней, в Лиле от природы было гораздо больше ненависти, чем в этой несчастной старой деве Людмиле.
Лиля Эльзе (1968 год, Лиле 77 лет):
«…При Люд[миле] Влад[имировне] кто-то сказал, что видел меня в Большом и что я была прелестна и чудно одета — вся в серебре: — сапожки, костюм. Она позеленела от злости. Она была уверена, что со мной покончено, что я мокрое место. Буду теперь наряжаться, как елка. Элик, помоги мне в этом. Буду ходить на все премьеры. Мать вашу так-то…»
Лиля всегда была прелестна и чудно одета. Смогла без потерь переплыть в советскую жизнь из своего дореволюционного прошлого и жить в советской стране дамой в парижских нарядах и бриллиантах. С деньгами у нее были отношения легкие не только в смысле взять, но и дать, — из писем понятно, что она многим помогала. Также и с драгоценностями: она легко их получала и легко отдавала. Драгоценностей у Лили было много: ее мужья-любовники имели возможность ее баловать. Краснощеков был членом комиссии по изъятию церковных ценностей, Примаков подарил Лиле золотой портсигар, принадлежавший Кшесинской, на нем была дарственная надпись ее возлюбленного, Николая Второго. В старости Лиля легко дарила свои драгоценности, и не потому, что она уже стала старой. Лиля была щедрая, любила дарить, любила, когда ее любят. Ее и любили, а Людмилу нет. Но в борьбе за Маяковского временно победила Людмила.
Л. В. Маяковская Л. Брежневу (1971 год):
«Я категорически, принципиально возражаю против оставления каких-либо следов о поэте и моем брате в старом бриковском доме».
Лиля Эльзе (1970 год):
«…Людмила говорит: „Музей в Гендриковом надо стереть с лица земли!“ Совсем спятила старуха!»
Любимая сестра — Эльза.
Лиля Эльзе (1949 год):
«Дорогой мой Элик! Очень рада была твоему подробному письму. Как прошла премьера балета?..
Вместе с этим письмом шлю посылку с едой и IV и XII тома Маяковского. Полное собрание сочинений, наконец, закончено! В прошлой посылке были шпроты, белуга и осетрина… В этой: в мал[еньких] баночках — белуга, в тех, что побольше, — осетр[ина] и шпроты. Тянучек шлю 500 гр.».
Лиля Эльзе (1952 год):
«…Мы с Васей трудимся. Вася нашел удивительно интересные вещи для некоторых глав поэмы „Хорошо“ и сейчас пишет об этом. Я, в виде рассказиков, описываю менее понятные стихи Маяковского… И, таким образом, стихотворение становится простым и всем понятным. А у Володи ни одного слова нет, сказанного зря».
Лиля Эльзе (1952 год, Эльза переводит Маяковского — опять обе сестры связаны с Маяковским):
«Начало „Флейты“ — очень хорошо переведено, и все-таки абсолютно правильно, что ты не гонишься за рифмой… Маяковский больше похож на себя без рифмы, чем не со своей рифмой.
Володя был бы счастлив, что ты его переводишь. Во-первых, радовался бы, что ты такой молодец, а во-вторых, — очень он любил, когда им занимались».
Лиля Эльзе (1954 год):
«Элик, обязательно привези несколько номеров „Lettres“, в которых твоя статья о „Бане“ и на 1-й странице фото памятника Маяковскому. Памятник этот уже стоит в саду Музея и великолепен. Кроме того, прошу тебя, привези фарфор для пломбировки моего переднего зуба „силикат-цемент“ или „синтетик“ — одну коробочку, но непременно с приложением лака, которым покрывается пломба. Не знаю, что делать, — пломба не держится, и я то и дело бегаю к зубному врачу.
