— Гарик, может быть, ты не то нашел? Мало ли что на газоне валяется! Я тут недавно сломанный каблук искала, а нашла юбилейные десять рублей.
— Звезда моя, зачем искать сломанный каблук? — Папазян как бы между прочим положил свою руку на мою коленку. — Хочешь я куплю тебе новые туфли и самолично надену их на твои ножки? Какой у тебя размер?
— Спасибо, предпочитаю сама покупать себе обувь. Гарик, ты отвлекаешься. — Я многозначительно посмотрела на его волосатую руку, после чего Папазян убрал ее с моей ноги.
— Хорошо, будем говорить только о деле, — обиженно сказал мой помощник. — Сначала я узнал адрес бывшей жены Басманова и решил ее навестить, но дома никого не оказалось. Тогда я поехал в Ново-Юбилейный и сразу заглянул к участковому. По дороге вспомнил, что там мой землячок хозяйничает — Арам Даниелян. Он мне рассказал, что у Басманова есть сосед — Запорошин Роман Афанасьевич. Они, можно сказать, давние враги, любят друг другу палки в колеса вставлять. Ты просила узнать, что люди о твоем клиенте говорят. — Гарик вдруг призадумался, почесывая затылок.
— Ну не томи!
— Знаешь, Танюша, я больше о Запорошине узнал. Была у него связь с первой женой Басманова, Андрей Георгиевич узнал об этом и разошелся с ней, да еще супруге Запорошина все рассказал, но та будто бы отреагировала на измену спокойно. Но самое интересное, что Роман Афанасьевич тоже выдвигается на пост мэра. Даниелян даже пристроил старшую дочь Эльвиру на работу в предвыборный штаб Запорошина. Она заочно в Академии госслужбы учится, на факультете связи с общественностью, проще говоря, на «пиарщицу». Арам говорит, что в запорошинском штабе поработаешь, и в академии учиться не надо, такого опыта наберешься… Короче, они ищут любой компромат на соперников и распространяют его в СМИ. Кстати, штаб находится в этом здании, потому что Роман Афанасьевич — главный редактор…
— «Тарасовской панорамы»? — предположила я.
— Нет, «Вестника Тарасова».
— А скажи-ка мне, Гарик, за кем это ты бежал сломя голову?
— Как за кем? За Эльвирой. Я пришел в штаб, там сидит девушка короткостриженая, прямо как мальчишка. — После этих слов Папазяна меня пронзила догадка, очень скоро превратившаяся в уверенность. — Конечно, я сразу понял, что это не Эльвира — у армянки не может быть такой прически, но на всякий случай спросил, как ее зовут. Она сказала, что Вероника, а Эльвира только что ушла. Вот я и побежал, пешком с восьмого этажа, а тут ты…
— Вероника, говоришь, короткостриженая, твою мать…
— Таня, ты что, мне не веришь? — Папазян не мог понять, что меня так разозлило.
— Гарик, кажется, я знаю эту Веронику! Она мне вчера два часа лапшу на уши вешала, моего клиента грязью обливала. Жди меня здесь, сейчас я выведу эту «черную пиарщицу» на чистую воду! — Напрасно Папазян пытался меня удержать, я выскочила из машины и уже через минуту поднялась на лифте на восьмой этаж.
Именно здесь, судя по указателям, располагалась редакция газеты «Вестник Тарасова». Я шла, читая таблички на дверях, и в самом конце длинного коридора обнаружила комнату, отведенную под предвыборный штаб господина Запорошина. Широко распахнув дверь, я сразу увидела Громушкину и зашла в кабинет с видом триумфатора.
— Вы? — удивилась Вероника и быстро засунула какой-то листок под толстую папку, лежащую на столе.
— Да, я. Пришла посмотреть в твои бесстыжие глаза.
— Да как вы смеете! — возмутилась она.
— Так и смею. Ты кому голову вздумала морочить? Мне?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Все ты прекрасно понимаешь! Думала, я не догадаюсь, что ты решила, воспользовавшись моментом, очернить Басманова? Рассчитывала, что я сдуру клюну на твою наживку?
— Какую еще наживку? Я уверена, что Наташу убил муж.
— А ты была бы в этом уверена, если бы Басманов не собирался баллотироваться в мэры, так же как и твой шеф Запорошин?
— Это совпадение.
— Нет, это не совпадение, а расчет. Я знаю, что и телефонный звонок, и глупая инсценировка покушения, и засланная журналистка — все это твоих рук дело.
— Ерунда!
— Знаешь, Вероника, а я ведь созрела для настоящего интервью! Сейчас я спущусь на этаж ниже, в редакцию «Тарасовской панорамы», найду Таню Зеленкину и подробно расскажу ей обо всем, что произошло. Хотя Зеленкину вы купили, я найду честного журналиста, благо редакций здесь навалом.
— Вы этого не сделаете!
— Почему?
— Потому что сами не знаете, кто настоящий убийца. Может быть, все-таки Андрюша? — с ехидцей в голосе спросила Громушкина.
Я встала, закрыла дверь на замок и сказала:
— Сейчас ты возьмешь бумагу, ручку и чистосердечно напишешь о том, как, работая в предвыборном штабе господина Запорошина, занимаешься формированием общественного мнения не только в пользу своего шефа, но и против его будущих соперников. Особенно подробно напишешь о том, что ты распространяла заведомо ложные слухи о господине Басманове…
— Ничего я писать не буду, — тихо сказала Громушкина.
— Боишься, ведь здесь пахнет сто двадцать девятой статьей Уголовного кодекса. Клевета — это, знаешь, серьезно. А организация покушения — еще серьезней…
— Какое еще покушение! Не было никакого покушения…
— А клевета, значит, была. От этого ты не отказываешься.
— По-моему, клевета — это слишком громко сказано. Я вам высказала свое мнение. — Вероника демонстративно отвернулась от меня в окно.
Мне вдруг пришло в голову воспользоваться этим моментом и достать из-под папки листок, который Громушкина спрятала туда, едва я показалась в дверях кабинета.
— Очень интересная вещь! — сказала я. — Отчет о проделанной работе…
— Отдайте! Вы не смеете это читать. — Громушкина вскочила и попыталась вырвать у меня из рук бумагу.
Разумеется, отдавать отчет я ей не собиралась, поэтому между нами возникла драка. Должна заметить, что Вероника первой бросилась на меня с кулаками. В принципе я без особого труда могла бы сразу повергнуть ее, но комната была так тесна, что у меня возникли опасения, не ударится ли моя противница, чего доброго, головой об угол стола или невысокого сейфа.
В общем, сначала я только отражала ее удары, причем одной рукой, потому что во второй был отчет. Жалость к сопернику не может привести ни к чему хорошему. Громушкина, имеющая серьезное преимущество в росте, настолько обнаглела, что разок заехала мне кулаком по голове. Естественно, я не стерпела и перешла в атаку. Имитируя удар кулаком в лицо, я тем самым отвлекла внимание Вероники и нанесла ей удар левой голенью по правой ноге.
Громушкина потеряла равновесие и стала падать, причем именно так, как я и предполагала: секунда-другая, и она должна была удариться головой об угол шкафа. Пришлось выпустить отчет, схватить обеими руками Веронику за вязаную кофточку и задержать падение. После этого я усадила ее обратно за стол и спросила:
