* * *
Комната опустела, вместе с Медиком ее покинули еще двое.
Витка испытала облегчение — присутствие Медика давило на нее так, что затруднялось дыхание, нарушалась способность мыслить. Медик был слишком сильным противником, нет, не противником, а заклятым врагом. Она интуитивно почувствовала, что сила его заключалась в кипевшей внутри ненависти, такая степень ожесточения могла иметь только личную природу. Но Витке некогда было об этом гадать, ей нужно было срочно позаботиться о своей шкуре. Рэм — в отключке, их здесь только двое, тянуть больше нельзя, надо действовать, другого шанса не будет.
Инстинкт самосохранения заставил ее преобразиться почти мгновенно: глазки зажглись соблазнительными огоньками, губки многообещающе приоткрылись, и новоявленная похотливая самочка горячо зашептала:
— Сом, не делай мне плохо. Сом, ты еще не знаешь, как может быть хорошо с женщиной. Кругом одни ханжи и неумехи — со мной ты побываешь в раю…
Сом остался равнодушен к сладким обещаниям, на его лице не промелькнуло и тени удивления, по всей видимости, слышал подобное много раз. Получая четкие инструкции, он старался следовать им неукоснительно, зарубив себе на носу: лучше не раздражать Медика разного рода самодеятельностью.
— Молчи, шлюха, — бросил Сом, криво усмехнувшись, — ох и похорошеешь ты после инъекции, от мужиков отбою не будет!
Вита уловила злую иронию и сориентировалась почти моментально, они явно недооценили ее, сэкономив на веревке. Резкий мощный удар коленом в пах заставил Сома согнуться, корчась от боли, громила рухнул на пыльный цементный пол. Витка стрелой метнулась к двери, та была не заперта, и, рванув ее на себя, беглянка жадно втянула ноздрями запах свободы. Однако искра надежды на счастливое спасение, лишь сверкнув, тут же угасла. Наверху, у входа в подъезд, маячили две широкоплечие фигуры — это были те двое, что вышли из подвала вместе с Медиком. А ведь Витка была почти уверена, что они уехали… Все кончено, ей не выбраться из ловушки. Вита не стала ждать, когда ей заломают руки и словно мешок потащат обратно, — она сама вернулась к месту расправы, ведь по натуре она была хищницей, настоящим диким зверем, и ей не чуждо было свойственное этим животным чувство собственного достоинства.
Сом не совсем оправился от неожиданно сильного удара, его лицо по-прежнему искажала болезненная гримаса. При виде Виты гримаса эта приобрела поистине зловещий вид. Стало ясно, Сом пришел в бешенство, при этом его пятерня инстинктивно сжалась в кулак, и сокрушительное оружие со свистом понеслось в цель, раздался сухой хруст, пол оросили новые потоки свежей крови. Удар был чудовищен, но Витка не издала ни звука. Ее невзрачную в прошлом мордашку обезобразила пугающая асимметрия. Зрелище было отвратительным — переносица раздроблена, а нос неестественно прилеплен к правой щеке. Сом собирался нанести еще один удар, но сознание того, с каким мужеством девчонка перенесла дикую боль, заставило его опустить руку.
— Ну теперь ты будешь совсем красавицей, глаз не оторвешь, — буркнул Сом.
Затем более жестко продолжил:
— Слушай меня внимательно, лови каждое слово, стерва, если хочешь еще подышать своей очень большой в недалеком будущем жопой. Нос тебе сломал твой дружок Рэм. Ты отомстила ему: когда он уснул, ты кастрировала его. Тебе ясно?
И он безжалостно стиснул ее распухший, кровоточащий нос толстыми пальцами. Вита слегка застонала и покорно кивнула.
* * *
То, что внутривенно ввели этим вечером Вите, было совершенно новым, разработанным самим Медиком в подпольной лаборатории препаратом.
Именно ради исследовательской работы в хорошо оснащенной лаборатории оставил когда-то кафедру мединститута Роман. Нищенское состояние, в котором пребывала официальная наука, угнетало молодого ученого. Ему была необходима свобода действий, осуществление его идей было невозможно в стесненных материальных условиях. Поэтому он принял предложение аптечного магната, которому требовался знающий фармацевт, способный трудиться не только на легальной стезе, но и быть руководителем его секретной научной программы. Так Роман стал Медиком, правой рукой крупного мафиози и создателем целого ряда уникальных лекарственных средств.
Препарат, попавший в кровь Виты, не проходил необходимой апробации, его комплексное воздействие на человеческий организм почти не изучалось. Однако абсолютно точным было то, что он, очутившись в здоровом организме, нарушал гормональный баланс, выводил из строя систему обмена веществ. Одним из его обязательных следствий являлся быстрый набор веса, обычно превосходящий нормальный в два-три раза.
* * *
Сделав укол Витке, Сом выволок Рэма из подвала и бросил его у входа в подъезд. Витка, пошатываясь, вышла сама.
Рэм раскис до такой степени, что Витке было противно его тащить, он уже ничем не напоминал того самоуверенного крутого красавца, из-за которого она задумала и организовала убийство Алины. Но все же она выволокла этого полуживого недочеловека на людный перекресток, а ведь ей было так нелегко: Рэм — крупный парень, вес за девяносто, в Витке же — всего сорок пять, к тому же она потеряла не меньше крови, чем он, и совсем ослабла.
Теперь, оказавшись наконец среди людей, Вита ощутила себя выжатой словно лимон, в ней не осталось ни капельки жизненного сока, и она осознала, что, если ей сейчас же не окажут помощь, она умрет. Перед глазами поплыл красноватый туман, унося куда-то далеко от всего этого кошмара, создавая иллюзию нереальности происходящего, вселяя надежду на то, что все было лишь страшным сном.
Вокруг окровавленной парочки быстро собралась толпа, люди оживленно обсуждали происшедшее, строили невероятные предположения. Кто-то догадался вызвать «Скорую», врачи, как всегда, не торопились. Белый обшарпанный фургончик подъехал минут через пятнадцать.
Очнулась Вита уже на больничной койке. Изувеченное лицо девушки исказило страдание, потрескавшиеся губы почти беззвучно зашевелились… Вместе с сознанием к ней вернулась чудовищная правда: Рэм — ее опора, надежда, ее гордость, теперь никто, даже не мужчина — он кастрат; ее саму зверски изуродовали, обезобразили… и это еще не все — был какой-то странный укол, сопровождавшийся гнусными издевками.
Они с Рэмом все потеряли из-за нее, даже мертвая, Алинка их достала! Витка ненавидела ее всегда, сколько себя помнила, с детства: почему одним все, а другим ничего?! И мордаха смазливая, и фигура классная, и мозги профессорские… Все Алинку обожали — старухи вслед умиленно смотрели, детвора дворовая, завидев издалека, от восторга визжала… Добрая очень, видите ли! А чего ей было доброй-то не быть, чем она была обделена-обижена?! Любого парня выбрать могла, только пальчиком помани… Но кочевряжилась — эдакая гордая и одинокая…
А она, Витка, за Рэма столько лет сражалась, дралась, как зверь, в буквальном и переносном смысле. Такие унижения вынесла, чтобы нужной ему стать, такого натерпелась, что этой чистоплюйке и не снилось! Самое обидное, посмотри Алинка на Рэма ласково (он всегда питал к ней слабость), и Рэм бросил бы свою верную Витку. Алинка для него была совсем не то, что девчонки-малолетки, которых Рэм десятками имел в укромных уголках… Нет, за Алинкой он бы на край света пошел, если б та захотела. Но эта сука пока не хотела, а ведь могла захотеть, могла…
