— Скажи, Анечка, — после непродолжительной паузы обратилась к ней та, — скажи, когда во время твоих приключений ты задумывалась над тем, что станется с твоими детьми, если ни ты, ни Владимир не вернутся к ним, видела ли ты для себя того, кому хотела бы доверить их жизнь и судьбу?
— Когда я встретила в Константинополе Соню, и она рассказала мне, что ее высочество оказала мне честь заботой о Ванечке и Катюше, я была этой новостью очень горда, — призналась Анна, — но и прежде я полагала лишь одно: вы с Мишей — моя единственная надежда. Вам и только вам я доверила бы будущее своих детей.
— Я знала это! — с жаром воскликнула Лиза. — И я поступила бы точно так же!
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась Анна, и сердце ее сжалось от опасного предчувствия.
— Милая моя, дорогая моя сестричка, — с убеждающим нажимом промолвила Лиза, — я не ведаю, как в дальнейшем сложится моя жизнь, сколько еще времени будет отведено мне Господом на этой земле, и потому я прошу тебя…
— О чем ты говоришь? — испуганно перебила ее Анна, но Лиза взглядом заставила ее умолкнуть.
— Я прошу тебя, — еще раз настойчиво повторила она, — я требую сейчас же дать мне клятву в том, что ты никогда в будущем не оставишь моих мальчиков и станешь им примерной матерью.
— Я не понимаю тебя, — побледнела Анна. — Ты говоришь загадками, и смысл их мне кажется ужасен!
— А ведь я когда-то сильно ревновала тебя, — светло и просто улыбнулась Лиза. — Да-да, я очень долго не могла смириться с тем, что прежде вы с Мишею были душевно близки… Я ревновала тебя и к Владимиру, но твои отношения с князем Репниным волновали меня значительно больше. Конечно, со временем эта тревога прошла, но лишь спустя много лет я, наконец-то, поверила в то, что чувство Михаила ко мне — иное, и оно в его душе предпочтительно к его увлечению тобой. Мы жили с ним душа в душу…
— Почему — жили?! — в голосе Анны послышалось заметное напряжение. — У вас еще все впереди!
— Этого не может знать никто, — спокойно покачала головою Лиза. — Но я говорю не об этом… Из всех своих близких я крепче всего привязана к тебе, и, даже когда я не знала, что ты — моя сестра, я ощущала это странное притяжение душ, которое на поверку оказалось голосом крови. Я первая признала тебя и полюбила так, как будто между нами никогда не стояла тень измены отца. Мне нравится твоя искренность и благородство, и раньше я замечала, что мы в этом похожи, и я благодарна судьбе за то, что она открыла нам наше родство.
— К чему ты клонишь, Лиза? — Анна была близка к отчаянию: этими словами сестра не на шутку встревожила ее.
— Поклянись мне, — торжественно произнесла Лиза, — если я умру, то ты станешь образцовой матерью моим детям.
— Обещаю, — горестно вздохнула Анна, — что, если с тобою что-нибудь случится, а я не хочу об этом ни думать, ни говорить, — обещаю, что всегда буду относиться к мальчикам с материнской теплотой и заботой.
— Нет, — покачала головою Лиза, — я прошу тебя о другом.
— Да о чем же! — в сердцах воскликнула Анна.
— Ты должна пообещать мне, что в случае моей кончины мальчики и Миша не останутся одни, — сказала Лиза. — Дай мне клятву, что вы с Мишей поженитесь, когда истечет срок траура, и наши дети, твои и мои, станут нашими общими детьми. Детьми Долгоруких-Корфов-Репниных.
— Ты не понимаешь, о чем просишь… — прошептала Анна, оцепенев от предложения сестры.
— Слава Богу, — грустно улыбнулась Лиза, — он еще не лишил меня здравого ума и трезвой памяти. А ты ко всему мною сказанному должна относиться серьезно, также серьезно, как отношусь к своим словам и я сама. Я много думала над этим после твоего возвращения, и весть о твоем исчезновении из церкви меня потрясла — я не хотела опять лишиться тебя. Но не только потому, что ты — моя сестра, а, прежде всего, из-за того, что ты — моя единственная надежда. И не смей меня перебивать!.. Я знаю, что, если меня не станет, Михаил не осмелится ввести в наш дом другую женщину, охраняя память обо мне. Но и я не могу позволить ему жить в одиночестве и растить мальчиков в печали о понесенной ими утрате. Я желаю, чтобы они не были лишены ни семейного счастья, ни домашнего очага, я не хочу, чтобы Михаил искал утешения на стороне, а наши сыновья привыкали к его отсутствию. А потому — лишь ваше соединение поможет им, равно как и тебе, избежать всего этого. Понимаю, что в эту мину ту ты считаешь мое предложение безумием, но — посуди сама: кто, как не любимая сестра, у которой есть общее с моим мужем прекрасное прошлое, может стать лучшей матерью моим детям, а Михаилу — женой? И, поверь, эта мысль не пришла мне в голову сейчас и случайно, я ночи напролет обдумывала сделанное мною тебе сегодня предложение. И я умоляю, нет — я настаиваю, чтобы ты немедленно дала мне ответ и сказала со всею определенностью — да! Поклянись, прошу тебя, пообещай, что исполнишь мою просьбу, какой бы странной и невыполнимой она тебе сейчас не казалась. Слышишь, отвечай мне, ты сделаешь так, как я прошу?
— Но ты забыла о Михаиле, — попыталась возразить ей Анна. — Он пока далеко и не может принять участие в нашем споре. И он тоже может подвергнуть сомнению твое решение.
— Михаил не станет оспаривать мой выбор, — покачала головою Лиза. — И, полагаю, он даже будет благодарен мне за то, что я не стала подвергать его испытаниям на верность моей памяти…
— Да перестань же ты хоронить себя раньше времени! — вскричала Анна.
— Перестану, — кивнула Лиза, — только скажи мне — да.
— Хорошо, — устало промолвила Анна, она так хотела поскорее завершить этот тяжелый и бессмысленный спор, — да. Я обещаю, что выполню твою просьбу…
Ночью Анна долго не могла уснуть — разговор с сестрой все не шел из ее головы. Нарисованная Лизой картина будущего ее семьи растрогала и едва не лишила Анну мужества. И только под утро, исчерпав все мыслимые и немыслимые доводы, которые она еще выскажет Лизе, когда та назавтра или через пару дней отстранится от своего предложения и осознает всю нереальность его осуществления, Анна, наконец, повстречалась со сном.
Разбудила ее зареванная и перепуганная Татьяна.
— Анастасия Петровна, миленькая, вставайте, горе-то у нас какое, горе! — всхлипывала она, тряся Анну за плечо.
— Что?! — вскинулась Анна. — Что случилось? Да говори же ты, не тяни!
— Княгиня Лизавета Петровна, сестра ваша, — простенала Татьяна, заламывая руки на груди, — еще засветло собралась сама и уехала куда-то. Ничего никому не сказала — разбудила потихоньку кучера, и — все. Только и видели ее сердешную…
Глава 4
Ахиллесова пята
— Итак, вы утверждаете, что два месяца назад полагали в этом молодом человеке своего сына, а сегодня уже не считаете его таковым?
— Именно так, — подтвердила побледневшая Сычиха, невольно оглянувшись на сидевшую на месте истца Анну, и та ободряюще кивнула ей. Сычиха вздохнула — этот адвокат совершенно запутал ее — она ведь сказала: тогда еще ей не были известны все подробности этого дела, истина открылась только несколько дней назад. Так чего же он хочет от нее, чего добивается?
