— Но здесь мы не пройдем? — кивнула Анна.
— Да, — подтвердил Ван Вирт и махнул рукою в сторону от горы, — так попытаемся же отыскать этот путь с того холма. У него, мне представляется, слишком откровенное стратегическое положение по отношению к объекту нашего исследования.
Ван Вирт оказался прав — поднявшись на холм, они и обнаружили установленную на ней часовню. Построена она была добротно и основательно, и с холма от нее открывалась круговая панорама и на гору, и на подступы к ней. И вот теперь, следуя за незнакомцем, они убедились в том, что место это выбрано было не случайно — кто-то очень постарался обезопасить свое тайное пребывание в этих краях.
— Что дальше? — спросила Анна Ван Вирта, когда они остановились на небольшой возвышенности за деревьями в виду заимки.
Невольно приведший их туда незнакомец между тем подъехал к укрепленному частоколу, которым был обнесен стоявший во дворе просторный сруб с высоким крыльцом под крышею, подстать купеческим палатам и, не слезая с седла, ударил в колокол при входе. На звук его, однако, ответили не сразу, но после второго требовательного сигнала из баньки, примостившейся на другом краю двора, выбежал мужик, на ходу застегивавший казачьи галифе, и бросился открывать ворота. Незнакомец, въехавший в распахнутый ставень, остановил лошадь у крыльца, дождался, когда растревоженный его приездом мужик запрет засов на воротах и подойдет принять у него поводья, и что есть силы врезал казаку по физиономии. От неожиданности тот не смог уклониться от удара, и кровь немедленно потекла по его подбородку из разбитого носа. Анна не слышала, что кричал незнакомец, но по всему было видно, что он разозлен и что-то обидное выговаривал сейчас встретившему его на свою беду мужику. Казак понуро, с опаской потихоньку отирая сочившуюся по лицу кровь, слушал незнакомца с почтением и виноватостью, а из дома и баньки в приоткрывшиеся проемы дверей показались еще несколько голов, и вскоре заимка оживилась и пришла в движение.
— Их семеро, включая приезжего, — насчитал Ван Вирт, когда, одевшись, обитатели заимки высыпали на двор.
Судя по всему, время в ожидании своего хозяина они проводили довольно весело — с парком и выпивкой, о чем свидетельствовал неровный строй смотра, который им устроил властный незнакомец. Однако сделанный им разнос и кулак, свирепо подносимый под самые очи каждому, быстро привел мужиков в чувство — они заметно подровнялись и теперь стояли по струнке, одновременно поворачивая голову вслед за незнакомцем, с угрожающим видом туда-сюда двигавшимся перед строем. И если бы существование заимки и все предшествующие действии незнакомца не были окружены такой завесой таинственности, то со стороны можно было решить, что это — потешные ярмарочные игры нанятых лицедеев.
Наконец назидание было закончено, и приезжий, сопровождая свои слова привычным армейским жестом, велел всем разойтись. Мужики тут же кинулись врассыпную — кто-то принялся выводить лошадей из-под навеса у той части огораживающего заимку частокола, что была не видна с их позиции Анне и Ван Вирту, другие заторопились за разложенными для просушки на траве седлами, чтобы немедленно седлать своих скакунов, а несчастного, избитого незнакомцем, увел под руки один из казаков — усадил на скамейку рядом со входом в баньку и принес воды, чтобы тот умылся.
Вскоре от дома по ступенькам быстро сбежал казак, прежде уходивший вслед за приехавшим хозяином, и зычно прокричал для остальных построение. А потом на пороге появился незнакомец; на сей раз одет он был совершенно иначе, и Анна немедленно узнала эту колоритную фигуру.
— Маркелов! — вскрикнула она, тут же осекшись под осуждающим взглядом Ван Вирта.
— Управляющий Перминовых? — понимающе кивнул маг. — Что же, теперь все стало на свои места. И давайте посмотрим продолжение.
Маркелов вновь вышел перед строем, осмотрев его, точно был он главнокомандующим на параде, и потом, указав на пятерых, тотчас же по его команде выступивших вперед, подал каждому по небольшому, но увесистому кошелю, извлеченными им из охотничьей сумки, которую услужливо принял из его рук казак, проводивший построение.
Если это плата, то за что? — подумала Анна, и Ван Вирт, словно отвечая на ее немой вопрос, тихо сказал:
— Полагаю, это курьеры.
И, словно в подтверждение его слов, казаки, получившие по кошелю, сели на своих лошадей и выехали прочь со двора, направившись в разные стороны через лес лишь им одним ведомыми тропами. Тот казак, что прислуживал управляющему, тем временем тоже поспешил к навесу, где стояли лошади, выведя на двор запряженную вороным красавцем коляску. Маркелов сел в нее и, обернувшись к подошедшему казаку, недавно избитому им и теперь стоявшему перед хозяином с покаянным видом, что-то сердито наказал ему и велел взобравшемуся на место кучера своему порученцу ехать. Коляска тронулась по единственной приметной колее, а оставшийся за сторожа в виду своей провинности казак с минуту еще возился с задвижкой на закрывшихся за ними воротах, а потом махнул рукою и подался в дом.
— Куда вы? — Анна едва успела схватить Ван Вирта за рукав — так стремительно тот бросился в сторону заимки. — Если вы что-то задумали, я хочу это знать. Не смейте бросать меня здесь одну и в полнейшем неведении.
— Похоже, ему не удалось закрыть щеколду замка, — смущенно объяснил ей маг. — И я должен попытаться проникнуть внутрь, пока казак не пришел в себя и не понял, что случилось.
— Мы пойдем вместе, — покачала головою Анна, и тон ее голоса был настолько решительным, что Ван Вирт понял: спорить с нею — только время терять.
— Хорошо, — кивнул он, — вы войдете туда, но лишь после того, как я подам вам сигнал, я хочу быть уверенным, что больше в доме не осталось никого и вам ничего не угрожает.
Спешившись, они привязали лошадей и осторожно стали спускаться к заимке.
* * *
Ван Вирт оказался прав — казак, по-видимому, еще не протрезвевший, плотно не закрыл щеколду, и теперь с помощью тонкого клинка, невесть откуда появившегося в руках мага, он приподнял тяжелую кованую стальную пластину, и она медленно (судя по всему, ее давно не смазывали) отошла в сторону, качнувшись и глухо стукнув по деревянным доскам. На мгновение Анна и Ван Вирт замерли — в пугающей тишине леса этот звук показался им особенно громким, предательским, но в действительности на него отозвались лишь их сердца, забившиеся в тревожном предощущении, — лес вокруг и сама заимка как будто погрузились в сон, прерванный появлением управляющего и отъездом посланных им курьеров. Однако на всякий случай Ван Вирт выждал еще несколько минут, желая убедиться в том, что их действия остались незамеченными, и лишь после этого с силой налег плечом на массивную створку ворот, приоткрыв ее ровно настолько, чтобы дать им возможность пройти.
— Тише, — Ван Вирт приложил палец к губам, указав Анне на стоявшую под навесом по правую руку от них расседланную лошадь — именно на этой гнедой кобылке приехал на заимку Маркелов, и теперь она отдыхала, с удовольствием вернувшись к своему излюбленному занятию. А так как двое незнакомых ей людей не посягали на ее пищу и не приближались к ней, то, слегка пошевелив ушами и пару раз встряхнувшись мордой, лошадь лишь негромко фыркнула в ответ, но шума поднимать не стала — самозабвенно уткнулась в брошенный тут же под навесом сенный холмик и продолжала жевать, уже не отрываясь от него.
