1
"Обучение"
— В тебя можно влюбиться?
Я не сразу расслышал вопрос. Занятый очень сложной попыткой
подняться с земли, не опираясь на разбитые в кровь кулаки, я почти забыл про
девчонку. Такое часто случается в очень жестоких драках — к их концу успевает
забыться причина ссоры.
— В тебя можно влюбиться?
Мне наконец-то, удалось встать. Сильнее всего болели руки, и
это было неплохо. Выходит, большую часть ударов я сблокировал. Если бы не
прямой в лицо, на последних секундах, победа оказалась бы идеальной. И
бескровной; для меня, конечно…
— В тебя можно влюбиться?
Голос девчонки был настойчивым и спокойным. Словно не ее,
отчаянно и неумело отбивавшуюся, тащили недавно к скамейке трое здоровенных
ублюдков. Будто и не было короткой, беспощадной драки, к концу которой я
впервые перешел незримую грань — начал бить на поражение. Насмерть. Потому что
иначе могли убить меня.
Я как будто увидел себя со стороны. Высокий, мускулистый, в
разорванной рубашке, с залитым кровью лицом. Кастет у них был, что ли?
Супермен-любитель, нетвердо стоящий в окружении трех поверженных врагов и
спасенной девушки. Можно ли в такого влюбиться?
— Да, конечно, — вполголоса, не осознав еще нелепости
вопроса, сказал я. — Можно…
И посмотрел на девчонку.
Господи, и чего они к ней привязались? Совсем еще малолетка,
лет тринадцати-четырнадцати. Красивая, правда…
Очень красивая.
Мягкие каштановые волосы, свободно падающие на тонкие плечи.
Стройные ноги, длинные, но без подростковой несоразмерности. Фигурка, правильная
до идеальности, до классических пропорций греческих скульптур. Большие
темно-синие глаза на тревожном, и от этого еще более красивом лице. Значит,
все-таки испугалась… Лишь голос остался спокойным, сдержанным.
Я смотрел на девчонку, не в силах оторвать взгляда. Она и
одета была удивительно: в коротких, облегающих шортах, маечке-топике из
глянцевитой багрово-красной ткани, таких же вишневых кроссовках, бледно-розовых
носочках, валиками скатившихся на щиколотках. Красивую тонкую шейку дважды
обвивала золотистая цепочка, такая массивная, что у меня мелькнула мысль —
подделка. И вдруг я понял, что это не так. На девчонке не было ничего
бутафорского. Цепь — золотая, стоящая уйму денег.
Господи, и как на нее не напали раньше?
— Тебе очень больно? — тихо спросила девчонка.
Я покачал головой. Больно, конечно, но тебе не стоит об этом
думать. Тебе надо поскорее попасть домой. И не бродить по ночам в самом
заброшенном городском парке, где полно обкуренных анашой юнцов и напившихся до
одури пьянчуг.
— Сейчас все пройдет, — твердо, уверенно сказала девчонка. И
протянула ко мне руку.
Теплые, нежные пальцы коснулись моего лица. Она словно не
видела липкой крови, запекшейся на коже. Или — не боялась до нее дотронуться.
Боль прошла.
Меня словно обдало холодным ветром. Сознание обретало
ясность. Тело вздрогнуло, я напрягся, готовый снова кинуться в драку. Готовый
умереть из-за незнакомой девчонки. Готовый убить любого, кто посмеет ее
обидеть.
А боль исчезла.
— Я очень рада, — продолжала девчонка. — Ты красивый, хоть
это и не важно. Ты сильный, но и это не самое главное. Ты смелый.
На секунду она замолчала. Ее пальцы скользили по моему лицу,
и где-то в глубине кожи рождался легкий холодок. Странно, ведь ладонь такая
теплая…
— А самое главное — в тебя можно влюбиться.
Я кивнул. Теперь уже — вполне сознательно. Я хочу, чтобы ты
в меня влюбилась, странная девчонка.
Потому что я уже люблю тебя.
— Ты будешь ждать, пока я вырасту?
Она улыбнулась, и огромные синие глаза вспыхнули. Девчонка
спрашивала уже зная ответ. Словно исполняя скучный, но обязательный ритуал.
— Да…
— Тогда дай мне руку.
Что-то тяжелое и маленькое легло в мою ладонь. Пальцы
сжались сами собой, пряча неожиданный подарок.
— Ты должен носить его, пока не передумаешь. Пока не
устанешь ждать. А мне пора.
Девчонка шагнула назад. В темноту, в сплетение деревьев, в
неизвестность.
— Постой… — я подался к ней. — Я провожу…
И снова улыбка — смеющиеся глаза на лице юной богини.
— Меня проводят. Это слишком далекий путь… для тебя. Я рада,
что мы обручились. Прощай.
Меня охватило непонятное оцепенение. Я видел как она уходит,
и каждая клеточка тела, каждый мускул, каждый нерв тянулся вслед. Надо было
идти за ней, надо было проводить девчонку домой…
Но я не мог сдвинуться с места. Я лишь смотрел на нее. А
потом разжал ладонь. И увидел кольцо из тяжелого желтого металла.
* * *
…Сегодня вечером мы тусовались на хате у Крола. Какое место
он занимает в нашей конторе понятно, я думаю, по прозвищу. Лопоухий, с вечно
красными, слезящимися глазами, не по делу суетливый. Зато с
родителями-геологами, подолгу пропадающими в командировках, и вполне приличным
штатовским видиком.
На тусовку я пришел уже разогретым. Состояние было странным
— обычно я или совсем не пью, или довожу себя до полного кайфа. Сейчас мне пить
не хотелось абсолютно.
В комнате у Крола было темно, работал видеомагнитофон, на
широкой разболтанной кровати сидело человек семь-восемь. Кто-то громко позвал:
— Серж, приземляйся!
И потише, но куда более властным голосом:
— Эй, место Сержу…
Я вяло взмахнул рукой, одновременно и здороваясь, и
объясняя, что не собираюсь садиться. Постоял минуту, привалившись к косяку,
глядя на экран, где шла очередная серия «Кошмаров на улице Вязов». Неистребимый
Фредди Крюгер молотил пальцами-бритвами тощего очкастого парня. Кровь хлестала
фонтаном. Очкарик, с обреченным видом, словно понимая бесплодность своей затеи,
палил во Фредди из двух огромных револьверов. Клочья полосатой рубахи и куски
гнилого мяса вылетали из Крюгера не менее эффектными гейзерами.
Развернувшись, я побрел к ванной. Вслед мне несся
восторженный голос гундосого переводчика: «А теперь, ребята, я займусь вами
по-настоящему…»
В ванной комнате готовилась к любви незнакомая парочка.
Девчонка уже разделась, парень стягивал брюки. На меня они уставились так
ошалело, что я немного протрезвел. Даже дошло в чем дело — дверь была заперта
на довольно массивную щеколду. Не рассчитал усилия, что поделаешь.
