– Сопровождающее лицо, – сказал я, вдруг вспоминая фразу Хорста-старшего: «Вальтер взял на работу нескольких телохранителей Чернова». Значит, Чернов не захотел делиться со Звонаревым находкой и решил избавиться от профессора в надежде, что сможет воспользоваться его записями, но они оказались зашифрованы. – Судя по всему, он прежде работал на человека, который оплатил экспедицию Звонарева.
– Это должна была быть моя экспедиция. – Виктор с вызовом вскинул бородатый подбородок. – Я готовился к ней несколько лет. Звонарев сказал, что у него есть спонсор. Я ждал их приезда, а потом случайно обнаружил в стороне от своего маршрута следы стоянки. По ним я нашел лагерь экспедиции, которую Звонарев вел без меня, но по моему маршруту. Правда, он не знал его конечной точки, но, наверное, думал, что сможет рассчитать ее сам.
– Звонарев надеялся на ваш «путеводитель», ведь в рукописи данных о новом месте появления вашего «Китежа» нет, – кивнул я.
– Вам действительно удалось расшифровать мои записи? – с некоторым сомнением в голосе спросил Виктор. В знак доверия он отставил карабин в сторону справа от себя.
– Да, по крайней мере ту часть, с которой я работал, – как можно мягче улыбнулся я, – не обижайтесь, но я довольно быстро распознал систему и определил границы фрагментации текста, сложность была лишь в том, чтобы понять назначение букв и чисел, но в этом мне очень помогла ваша рукопись. Я искал архив Звонарева, а нашел папку с монографией о Китеже и понял, что профессор – всего лишь искусный и циничный плагиатор. Конечно, он раскопал операцию «Зеркало»…
– Операцию «Зеркало», – Виктор недобро блеснул глазами, – тоже раскопал я, в буквальном смысле этого слова. Мой дед был участником десанта на Северлаг, он раненым попал в плен, и согласие работать на немцев стало для него единственным шансом вернуться домой. И таких, как он, в той группе было большинство, поэтому, собственно, эта операция и провалилась – все парашютисты, включая деда, сдались нашим сразу после приземления. Это уже потом стал появляться миф о том, что заключенные отвергли «помощь» немцев, хотя среди них были люди, кто хотел воспользоваться удобным случаем и бежать под шумок проводимой абвером операции. Только операции как таковой не было, выступление отдельных несознательных элементов не превратилось в бунт, и к зачинщикам на поддержку никто не пришел – все десантники уже к тому времени были арестованы. Мы с Верой собирали материалы о тех днях и событиях, она мечтала написать книгу, реабилитирующую деда и его товарищей, а я с ребятами из поискового отряда каждое лето ездил на раскопки в районы высадки десантов. И однажды мы нашли следы какой-то другой экспедиции – мы обнаружили останки десантника, который был экипирован совершенно иначе, чем те, кого отправляли поднимать восстание в зонах. Мне помогли разыскать единственный сохранившийся документ еще об одной неизвестной операции немцев, проводившейся одновременно с высадкой десантов на Северлаг. И вот тогда я понял, что именно они искали в горах Полярного Урала. До этого момента я думал, что моя теория о Китеже – только предположение, но, узнав об операции «Зеркало», я поверил в себя.
– Послушайте, Виктор, – я невольно взглянул на часы, – последние дни я живу, опасаясь не успеть помочь моим друзьям. Ваша теория, наверное, уникальна и по-своему интересна, но она потянула за собой целую цепочку событий, в которой уже пострадали люди, и не исключено, что ситуация может повториться. Ваша идея о Китеже прекрасна, но тот, кто нанял убийц профессора, всерьез думает, что занят поисками чего-то очень ценного. Он торопится, потому что верит в час «икс», в день «икс». После вашего рассказа я понял, что убийца Звонарева искал в его палатке последнюю часть «путеводителя». По-видимому, профессор оставил его в залог своему спонсору, но вырвал самые важные странички из вашей «записной книжки», так сказать – подстраховался, однако это ему не помогло. Так помогите же мне спасти моих друзей! Нам надо убедить моего «заказчика» в том, что вся эта затея бессмысленна. Рая на земле нет!
– Китеж не рай, а скорее остров сокровищ. – Виктор взглянул на меня негодующе и с укором. – Разве вы, читая мою работу, не обратили внимания на тот факт, что сходство всех рассказов об исчезающих землях не только в их идеологии? Помните у Пушкина, остров Буян – златая цепь, золотая скорлупа орехов, ядра – чистый изумруд? И Платон, и Птолемей, да и все остальные, при описании «исчезающих островов» сходятся в одном – в недрах и на поверхности этой земли можно найти всевозможные драгоценные металлы и минералы. Миф о самопожертвовании жителей Китежа появился в эпоху Смутного времени, он был необходим как пример, как призыв к объединению. Это ведь не что иное, как парафраз библейской легенды о Христе, а быть может, еще более ранней – помните крепость Массада, жители которой предпочли смерть рабству? История древних веков знает немало подобных историй. Просто мир изменился – человечество расхотело единогласно погибать целыми городами и предпочло выбирать из своих жителей единственного. Я знаю цену мифам, но ищу в них зерно разума, то, что материально, а реальное во всех этих историях – рассказ о некоей ограниченной территории, где в одном месте сосредоточены все земные и неземные сокровища. Я не думаю, что Китеж на самом деле существовал, Китеж – имя не собственное. Я склонен принять версию о том, что это русский аналог слову «форпост». Это забытовленное имя для обозначения острова Буяна – нашего острова сокровищ.
– И как, по-вашему, эти сокровища там лежат? – не удержался я от иронического замечания. – В мешках и сундуках? В вашей рукописи не было заключительной главы, так что, простите, я не дочитал…
– Вы напрасно смеетесь, – неожиданно страстно промолвил Виктор, – белые башни, золотые купола, блеск огней вполне объяснимы с геологической точки зрения. Так называемый Китеж – часть платформы, богатой драгоценными металлами и минералами, которая перемещается под основными тектоническими плитами. Возможно, она, подобно залежам тяжелой нефти, играет роль эластичной прослойки между ними. Сбой в перемещении этих плит время от времени сжимает платформу и выталкивает чистую породу на поверхность в виде горного массива, чьи очертания могут напоминать силуэт городской крепости. И тогда вы видите башни из горного хрусталя, розового турмалина и кварца, стены, покрытые золотом, блеск натуральных камней в разломах гигантских друз – драгоценных и полудрагоценных. Я не могу с точностью утверждать только одно – как долго будет продолжаться видение: минуту, две, час. И я никому не советовал бы слишком близко подходить к нему – невозможно предугадать, что повлияет на следующую подвижку плит, опасность быть затянутым в разлом довольно велика.
– Не хочу вас пугать, – не очень вежливо сказал я, – но ради этой минуты убиты бизнесмен Чернов, профессор Звонарев, неизвестные угрожают смертью двум моим друзьям, из-за вашей идеи напали на женщину, которая вот уже много лет является ангелом-хранителем моего дома…
– И что вы хотите от меня? – устало спросил Виктор, он как будто в секунду погас.
– Что я хочу? – растерялся я.
Еще день назад я воображал, как прилечу в Воркуту, найду ученого Махонько, узнаю, где снова появится Китеж, и буду шантажировать этой информацией похитителей Олега и Стеллы. Но после слов Виктора я понял: если Звонарев успел рассказать эту теорию Чернову, а тот поделился ею с кем-то еще – с тем, кто убил его самого и приказал устранить Звонарева, засадил в тюрьму Стеллу, – то у меня нет никакой надежды убедить такого человека в том, что сокровищ Китежа не существует. По той решительности, которая читалась во всех действиях неизвестного мне «заказчика», он намерен идти до конца. При условии, что «Китеж» действительно появится в тот день и час, о котором знает только Виктор Махонько.
