– Ты слышала о резне при Стоун-Тоусе?
– Пэшн-Кроссинг еще не край света. - Бессовестная ложь, честно говоря. - Конечно, до нас дошли новости о Стоун-Тоусе. - Нахмурившись от усердия, Рози тщетно рылась в памяти. - Где-то возле Денвера, верно? Грандиозное сражение, как я слышала. - Она слышала кое-что еще, но головная боль мешала ей вспомнить.
– Грандиозное сражение, - повторил Дикобраз. Из-за горечи его голос прозвучал слишком резко. - Индейцы не сделали ни одного выстрела. Две роты ворвались в ущелье Стоун-Тоус и истребили целую деревню, где оставались только женщины и дети. Ни одного воина не было в радиусе шести миль. Мужчины ушли на охоту.
Рози слегка подвинулась, чтобы лучше видеть его.
– Кажется, вначале говорили, что в Стоун-Тоусе армия оскандалилась. Но потом прошел слух, что это никакой не скандал, а героическая битва. Ты был там?
– Да.
– Ну и?…
Он запустил пальцы в нечесаную гриву волос.
– Кое-кто не может смириться с тем, что войны с индейцами уже в прошлом и славные денечки миновали. Им хочется острых ощущений, вот они и ищут драки, пренебрегая законом. - Его здоровый глаз сверкнул как голубое солнце. - Индейцы в Стоун-Тоусе имели разрешение разбить лагерь на той территории.
Невольно заинтересовавшись, Рози предоставила Айвенго самому себе и обратила все внимание на Дикобраза. Лошадь найдет дорогу домой и без ее помощи.
Вот если бы только ветер изменил направление! От Дикобраза нестерпимо несло, и он был избит и изранен больше, чем ей показалось вначале. К тому же так раскачивался, что в любую минуту мог свалиться с повозки.
– Так. Значит, вы совершили налет на деревню с безоружными женщинами и детьми? - Вопрос прозвучал грубо, но Рози это ничуть не смутило.
Дикобраз скорчился на сиденье, обхватив колени руками с такой силой, что побелели суставы пальцев.
– Я отказался выполнить приказ и увел свою роту.
Рози глубоко вздохнула. Она догадывалась, чем это кончилось для него, по крайней мере в общих чертах. Военные не погладят по головке офицера, не подчинившегося приказу.
– Тебя судил военный трибунал. Разжаловали и уволили.
Он опять отвернулся, подставив лицо холодному ветру прерии.
– А какое это имеет отношение к человеку, которого ты убил?
– Ты всегда задаешь столько вопросов?
– Сказать по правде, мистер, мне плевать на вас и вашу историю. - Краска ударила ей в лицо. - Но спорю на вашу жалкую шкуру, что еще до заката в округе Галливер не останется ни души, которая бы не знала всю вашу подноготную. Поэтому не грех просветить и меня. Иначе, если кто-то и распустит язык в моем присутствии, откуда мне знать, должна ли я выбить ему зубы или проглотить оскорбление как ни в чем не бывало? Мне нет дела, кто ты и откуда взялся. Но я хочу знать то, что известно всем, чтобы принести в жертву не больше гордости, чем необходимо. По-моему, это справедливое требование.
Решив, что не дождется ответа, Рози окончательно рассвирепела и вот-вот взорвалась бы, но тут Дикобраз соизволил заговорить:
– Я был капитаном в одиннадцатом кавалерийском полку. Я отказался выполнить приказ вышестоящего офицера и был уволен из армии за действия, порочащие честь и достоинство. - Откинув голову, он посмотрел в холодное небо. - Если бы мой начальник не выдвинул обвинение, правда о Стоун-Тоусе никогда не вышла бы наружу и все они ходили бы в героях. Но получилось так, что «Роки-Маунтин ньюс» вела репортаж из зала суда, и все обнаружилось. Общественное мнение резко изменилось. Люди начали плевать вслед тем, кого еще вчера превозносили.
– Они заслужили эти плевки за то, что сотворили.
Минуту- другую Дикобраз молча смотрел на нее, но Рози не знала, что у него на уме.
– Если ты задумал уничтожить волчий выводок, недостаточно убить вожака. Нужно также убить волчицу и волчат. Именно так многие военные оценивают события в Стоун-Тоусе. Большинство моих сослуживцев считало, что именно по моей вине противники хладнокровного убийства женщин и детей подвергли их осуждению. Один из солдат, поклявшись отомстить мне, взял отпуск и последовал за мной на восток. - Он пожал плечами. - Лютер Рэдисон ранил меня в ногу, а я попал ему в грудь. Он умер.
– Но разве это не самозащита? Если ты говоришь правду, почему тебя обвинили в убийстве?
– Тебе виднее, ты лучше знаешь округ Галливер.
Рози переваривала услышанное, накручивая вожжи на руки.
– Я читала об этом процессе. В газетах писали, что негодяй, изгнанный из армии за недостойное поведение, убил героя войны, бумажник которого был набит вырезками из газет с описаниями его подвигов. В общем, судья так представил это дело.
Дикобраз ничего не сказал, только его рука судорожно дернулась к горлу.
Теперь они ехали молча, наклонившись вперед, чтобы укрыться от пронизывающего ветра. Их бедра тесно соприкасались на узком сиденье повозки, но они не смущались этим: так было теплее.
Еще через полмили Дикобраз снова заговорил:
– Я должен сказать тебе кое-что.
– Валяй. - Холод пробирал Рози до костей, в голове непрерывно стучал молот, вторивший скрипу колес. Все ее помыслы устремились к бутылке виски на полке в гостиной.
Дикобраз дождался, когда впереди появилась ферма, прежде чем выложить то, что было у него на уме. Он с трудом выталкивал из себя слова:
– Я в долгу перед тобой - ты спасла мне жизнь.
– Пожалуй.
Он повернул лицо навстречу ветру, разглядывая ферму и ветхие строения вокруг. По крайней мере там были деревья. Гнущиеся от ветра тополя льнули к берегам Пэшн-Крик, крошечного притока Арканзаса. Эти деревья позволяли сохранить рассудок среди плоского пространства бесконечной прерии.
– Ты говорила, что тебе нужна помощь на ферме.
– Стала бы я взваливать на себя мужа, если бы сама могла посеять и собрать урожай! Но как ни крутись, в одиночку прибыль не получишь.
– Я помогу с севом и уборкой. Это я тебе задолжал. - Повернувшись на деревянном сиденье, Дикобраз убедился, что она слушает. - А потом мне придется уехать.
Рози ощетинилась, как задубевшая на солнце шкура:
– Мы так не договаривались, приятель.
– Роуз - тебя ведь так зовут, да? - у меня есть обязательства там, на востоке. - Что-то, похожее на боль, затуманило его здоровый глаз. - Дело в том, что я должен вернуться.
– Мы женаты.
– Это ненастоящий брак. Мы заключили сделку. Тебе нужны рабочие руки, а я согласен предоставить их в уплату за спасение моей жизни. По крайней мере на время.
– Твои обязательства на востоке закончились в тот момент, когда помощник шерифа Сэндс надел петлю на твою лисью шею! Теперь у тебя есть обязательства только передо мной! - Рози выразительно положила руку на револьвер. - Условия сделки не предусматривают того, чтобы ты убрался отсюда, - намотай это себе на ус. Если попробуешь смыться, прежде чем я соберу приличный урожай, пеняй на себя. Клянусь, я найду тебя и пришью на месте! - Она скрипнула зубами, и ее сузившиеся глаза сверкнули. - Эта ферма должна приносить прибыль. Понял? Если не в этом году, то в следующем. А если не в следующем, значит, через год. - Рози с такой силой сжимала «кольт», что заныла рука. - Когда мы соберем хороший урожай, проваливай, я глазом не моргну. Сама доставлю тебя к поезду, если тебе так хочется на восток. Но посмей только смыться раньше, чем ферма начнет приносить прибыль! Клянусь, я доберусь до тебя и спущу с тебя шкуру, даже если мне придется угробить на это остаток моей несчастной, нелепой жизни!
