– Да, сэр! – холодно ответил Эмерик.
Гарольд Ноттингем мельком взглянул на него, и неожиданно чувство зависти охватило его. Не он, а этот мальчишка был свидетелем превращения незаметной куколки в прекрасную, самую великолепную бабочку на свете!
– Сэр?! Что с Вами?! Вам плохо?! Вы сильно побледнели, сэр! – встревожился под взглядом лорда племянник.
Да, ревнивая и завистливая Жанет с ума сойдет, увидев юную и свеженькую, словно нежный бутон розы, жену своего любовника! Интересно, а леди Элизабет сама осознает, как она прекрасна, и сколько чистоты, грации, нежности и страстности таится в ней? Впрочем, что это он так разволновался, будто не знает, что ему предстоит делать? А действительно, что он будет делать с этой прелестницей?!
– Эмерик! Ты же писал мне, что леди Элизабет обыкновенная английская мисс, серенькая и неприметная, точно мышка. Неужели ты был так слеп, дорогой племянник?!
– Она совершенно не в моем вкусе, сэр! – рыкнул парень, но Гарольду Ноттингему почудилось, что его доверенный кривит душой. – К тому же леди сильно изменилась только в последнее время, сэр! Ну, буквально, в последние дни! Вероятно, от счастья, что Вы обратили на нее свое внимание, сэр! – не сдержал он странной усмешки.
– Изменилась?! – усомнился Гарольд Ноттингем. – А быть может ты решил утаить эту красавицу от меня? Не для себя ли, дорогой?.. Мне кажется, что эта леди так же умна и проницательна, как и прекрасна, Эмерик!.. Интересно, какие у нее были отношения с кузеном?
– Говорят, что он был по уши влюблен в свою сестру и, как раз в день гибели, на поляне под дубом сделал ей предложение! – Эмерик Ноттингем внимательно следил за выражением лица своего дяди и господина и удовлетворенно усмехнулся, заметив, как тень ревности и возмущения замутила восхищенный взор его синих глаз.
– Я этому не удивляюсь, Эмерик! От ее привлекательности может вскружиться голова, дорогой мой! Интересно, что она ответила кузену? – лорд нетерпеливо постукивал хлыстом по голенищу сапога, нервно поглядывая на племянника.
– Говорят, что она отказала лорду Мэтью! И даже почти высмеяла его! Он ведь был странный малый, немного похожий на юродивого. Любил читать толстые умные книжки и участвовать в ученых спорах. Он учился в университете, а ей нужен был сильный рыцарь, – Эмерик говорил с дядей не очень охотно, но довольно подробно.
– Ты рассказываешь так, будто сам присутствовал при этом разговоре, Эмерик! – удивился лорд Гарольд Ноттингем. – Значит, ты предполагаешь, что двоюродные брат и сестра могли быть любовниками?!
Гарольд Ноттингем хотел знать все. Он рванулся к племяннику и сердито схватил его за грудки.
– Не молчи, если знаешь что-то наверняка!.. А, впрочем, за такое приданое можно простить этой красавице и умнице очень многое. Даже ее искушенность и опытность! Пожалуй, в этом есть свой шарм!.. Но я все равно ревную! Ох, как ревную! Даже к тебе, Рик! Ты! Ты видел, как она растет, играет, веселится и гневается, счастливчик! – с большим трудом новоявленный жених, ослепленный привлекательностью Бетти, к разочарованию своего управляющего, все же справился с приступом ревности и гнева и лишь резко оттолкнул от себя племянника.
Тот круто развернулся и неспешно направился к оруженосцам и лучникам Ноттингема, разбивающим лагерь на высоком берегу Трэнта.
– Вот уж не поймешь этих господ, поживших в Париже и Лондоне! – озадаченно бормотал Эмерик Ноттингем, бредя по густой траве луга. – То им подавай девственницу! То почти счастливы, что невеста имеет опыт в любовных играх!
А Гарольд Ноттингем по-прежнему, словно вкопанный, стоял возле моста, не отрывая взгляда от приближающейся к нему невероятно прекрасной судьбы. Сердце его билось в груди, тревожно и взволнованно.
Кто бы мог подумать?! Кто бы мог представить и предположить?! О, леди Элизабет Стэнли! Невеста моя! Радость моя! Тревога моя! Восторг мой и ревность моя! Награда моя и страдание мое!.. Если бы я был Пигмалионом, то из нежно-розового итальянского мрамора высек бы не Галатею, а леди Элизабет верхом на резвом скакуне, полном силы, мощи и покорности!
Гарольду Ноттингему почудилось, что время остановилось, исчезли все звуки мира вокруг него, а все предметы, окружающие мчащуюся девушку, словно растворились и размылись в пространстве. Лорд Гарольд Ноттингем видел сейчас только всадницу, но так отчетливо, словно должен был запомнить эту картину на всю оставшуюся жизнь.
Его судьба в образе золотоволосой всадницы очень медленно к нему приближалась… Копыта прекрасного жеребца с громким стуком ударяли по щебеночному полотну дороги, высекая искры. Они взметались вверх и снова падали вниз, так, словно две пары цепов били и били по снопам на крестьянскому току. Вот они снова взмыли и уже нависли, казалось, над самой головой лорда, готовые с силой обрушиться вниз и раскроить ему череп…
Внезапно все изменилось в одно мгновение. Леди Элизабет Стэнли осадила своего рысака. Запах конского пота чувственной, возбуждающей волной накрыл молодого человека, и разгоряченное дыхание буйного жеребца коснулось его лица. Широкая конская грудь вздымалась и опускалась на расстоянии протянутой руки, длинная грива опала, и теперь лишь отдельные пряди все еще слегка шевелились под легкими порывами вечернего ветерка. Запах конского пота чувственной, возбуждающей волной накрыл лорда.
А прекрасное лицо его хозяйки, этой Дианы-охотницы, выражало в этот миг целый спектр чувств – недовольство и неприязнь, горечь и досаду, возмущение и негодование, ярость и даже ненависть. Щеки пылали то ли от ветра, то ли от обуревающих ее чувств, а голубые глаза, под цвет заблудившихся в овсе васильков, оттененные недовольно насупленными черными бровями затаили горечь и скорбь, отчего казались более прекрасными и глубокими.
Лорд Ноттингем протянул руку, чтобы перехватить поводья, и… Элизабет изумленно раскрыла глаза, улыбнулась и настороженно выдохнула:
– Это Вы? Вы мне не снитесь?! Не снитесь, милорд!.. Это, правда, правда, Вы – Странствующий Рыцарь! – мгновенная смена настроения исказила ее лицо, и Бетти снова недовольно нахмурилась: – Но отчего же Вы, зная, что в замке траур, позволили этим людям так шуметь и веселиться?! Зачем Вы взяли с собой жонглеров, милорд?!
В мгновение ока слетев с коня, Бетти разглядывала стоящего перед ней в растерянности незнакомца. Он почти не изменился с тех пор, как оставил ее несколько лет назад на берегу под крутым обрывом. Все те же ярко-синие глаза, окруженные черными прямыми ресницами, и точно также каштановые волосы зачесаны назад. И лишь над правой бровью одна прядь стала седой и слабо серебрилась под солнечными лучами.
Облегченные доспехи из толстой воловьей кожи в заклепках, со стальными наплечниками и налокотниками выгодно подчеркивали мощный торс и мускулистые плечи. Стоячий ворот белой полотняной сорочки был слегка расстегнут, и из него выглядывала крепкая загорелая шея. Черные штаны из тонкой кожи, плотно обтягивающие мускулистые бедра, были заправлены в высокие сапоги для верховой езды с металлическими наколенниками. В силе его сомневаться не приходилось. Когда Бетти почти наехала на него, и Вайолент порывался ударить мужчину своими тяжелыми копытами, незнакомец сильной рукой перехватил повод и легко осадил скакуна.
