– Я жив, дорогой брат! Жив! Но вот некоторым подручным сэра Эмерика не повезло! В его охране оказались отъявленные разбойники, которым он платил из казны своего хозяина, – лорд сморщился от боли и осторожно провел рукой по раненому плечу. – Они долго отбивались, обстреливая наш отряд из арбалетов, опасаясь вступать в ближний рыцарский бой. Просто пакостные, трусливые коты, да и только! А вот какой казни достоин племянник лорда Гарольда, я и представить себе не могу! – лорд Эдвард прошел на середину зала и по-хозяйски расположился в кресле, жестом приглашая своих соратников за стол. – В этом доме найдется вино и немного закуски? – поинтересовался он у слуги, замершего возле стены.
– Слушаюсь, милорд! Сейчас распоряжусь на кухне. – Слуга исчез тихо, словно бесшумно растворился в полумраке помещения, слабо освещенного редкими, почти сгоревшими факелами.
Вскоре в огромном зале стало светло от множества зажженных по стенам факелов. Несколько слуг внесли огромные подносы с зажаренными на вертелах барашками и поросятами, кувшины с вином и кубки. Расставив все на огромном столе, слуги удалились, оставив гостей предаваться чревоугодию и самодовольной беседе.
Гарольд Ноттингем страдал. Ему давно не было так плохо, как сегодня. Едва затянувшаяся рана нестерпимо горела, а плечо крутило так, словцо кто-то жестокий и злорадный, его выламывал. Лорда трясло в лихорадке, и Кэтрин, склонившаяся над ним, еле удерживала его на кровати, отчаянно пытаясь согреть несколькими одеялами. Гарольд понимал, что в его жизни случилось все то, чего он так опасался. Бетти безрассудно сбежала из дома, из-под родительского надзора, чтобы уличить Эмерика в подлости и глупо попала в руки к разбойникам. Маркиза Жанет снова и снова пытается вернуться в его жизнь, не гнушаясь при этом никакими средствами. Он почти реально видел, как ее лошади пасутся где-нибудь неподалеку от замка, а мадам строит очередные планы, в которых собирается изображать из себя невинную страдалицу, жертву его прихоти. А ему самому необходимо решить, как отнять у бывшей любовницы вещи Бетти и вернуть их настоящей хозяйке. А пока этого не произойдет, Бетти имеет полное право обвинять его в том, что именно он подарил маркизе наряды своей жены. Он и сам не знает, как это могло произойти. Наверное, это Эмерик отдал сундуки Бетти маркизе Жанет де Рамбуйе, а потом приказал своим людям отобрать у мадам лошадей. Как видно, он надеялся на очередное возвращение Жанет в замок, ведь это рассорило бы Ноттингема с родными покойной жены.
И хуже всего то, что он действительно должен извиниться перед своей женой и ее родными. Она оказалась права. Он зря доверился Эмерику и назначил его своим управляющим. Да, конечно, он считал, что представитель рода Ноттингем не может совершить подлости. И как же он ошибся. Эмерик не заслуживал даже возможности дышать с ними одним воздухом. Эмерик Ноттингем не достоин даже почетной смерти в рыцарском бою, потому что предпочитает не открытое противостояние, а подлые удары из-за угла.
Никому больше не надо доказывать, что Мэтью убил Эмерик или его люди. Племянник давно знал, что между его дядей и дядей Бетти существует договоренность о браке. Видимо, он давно мечтал о смерти Гарольда. Ведь в этом случае он становился единственным наследником Ноттингема. А убийство Мэтью сделало Бетти наследницей огромного состояния, которое после свадьбы перешло к ее мужу. Избавившись от молодоженов, Эмерик стал бы одним из богатейших людей Англии.
Гарольд вновь застонал от боли. Глубокое ранение на левом плече воспалялось, причиняя лорду нестерпимые страдания, но физические страдания усугублялись муками совести.
– Тебе очень больно, малыш мой?! – Кэтрин вновь склонилась над ним и заботливо промокнула воспаленный лоб влажным прохладным полотенцем. – Малыш, я хотела бы принять всю твою боль на себя, – нежно прошептала кормилица. – Никлас уже отправился за знахарем или врачом. Уж кого найдет! Боевые раны отлично исцеляет и тот, и другой.
– Где Бетти? Где она? – Гарольд обвел комнату пристальным взглядом. – Она уехала к родителям, Кэтрин?! Она уехала? – он попытался осторожно приподняться, но боль, вцепившись в плечо, отдалась по всему телу. Руки раненого лорда подломились от слабости.
– Бетти не уехала, Гарри! Она здесь! Она в зале, сидит за столом с рыцарями. Девочка очень проголодалась, – Кэтрин разговаривала с лордом Гарольдом, точно с ребенком, утешая и успокаивая его.
– Открой дверь, Кэтрин, я хочу услышать ее голос. Тише, Кэтрин! Тише! Кто это поет? – Гарольд закрыл глаза и прислушался. Низкий, но исключительно приятный женский голос пел знакомую ему с детства балладу о Странствующем Рыцаре. Но слова были совсем не те, которые когда-то любила напевать для него нянюшка. – Ты помнишь, что пела мне в детстве эту же балладу, Кэтрин? Помнишь?! Но тогда были другие слова, няня!
– Это поет твоя леди Элизабет, Гарри! Слышишь, как прекрасно она поет, Гарри! Любовь говорит с тобой ее голосом! А ты взбесился от ревности, малыш, и не хочешь поверить ей. Она любит тебя, Гарри! И ты ревнуешь потому, что полюбил ее, но не хочешь признаться себе в этом, дорогой мой!
– Она ослушалась меня, сбежала из родительского замка, кормилица! – посетовал Гарольд по-детски жалобным голосом, – Она не будет послушной и верной супругой, Кэтрин! – И он запрокинул голову, уставившись в одну точку на потолке.
– О каких глупостях ты думаешь, Гарри! Прежде всего, ты должен справиться с болезнью, сынок мой! – Кэтрин снова и снова меняла полотенца, пропитанные липким горячечным потом, на свежевыстиранные, пахнущие ветром и травами. Гарри утопал в этих запахах, наполнивших комнату ароматами луга, леса, речной воды и солнца…
– Няня, няня, о чем пела Бетти? Почему она больше не поет?.. Я хочу слышать ее, только ее голос, няня! Она больше не любит меня? Считает, что я груб и нетерпелив?.. Что я изменял ей с маркизой в день венчания, кормилица?! Но я не изменял ей, няня! Я виноват перед Бетти, но не в измене моя вина, Кэтрин! Как доказать это Бетти? Как?
– В вашей совместной жизни не хватает доверия, Гарри; Ты тоже не веришь своей любимой жене! Ревнуешь ее без всякого повода, Гарри! А ведь она очень любит тебя!
– Позови Бетти, Кэтрин! Мы поговорим!.. – Гарольд все время порывался встать с постели, но как только отрывал голову от подушки, пот липкой влагой тут же покрывал тело. Голова кружилась от слабости… В глазах мельтешили черные мушки… – Я не могу подняться, Кэтрин! Помоги мне встать, няня!
– Полежи еще немного, Гарри! Полежи, наберись сил и здоровья! Зачем показываться молодой и сильной женщине в таком состоянии, милорд! – няня не отпускала его, так как чувствовала, что внутренний жар охватывает его все сильнее. И все чаще лорд впадает в забытье и теряет нить времени и событий.
Похоже, рыцари давно закончили трапезничать, разошлись по комнатам. Хозяева Стэнли, судя по всему, уехали домой, захватив с собой Бетти. Вот почему она больше не пела балладу своим приятным низким голосом. Но Гарольду все чудилось и чудилось, как рыцари вторят его жене, повторяя припев баллады грубоватыми, мужественными голосами…
