В воздухе спальни можно было различить легкий запах цветов или благовоний. Только сейчас Лия принюхалась и поняла это. Поняла она и то, что спокойствие, которое она боялась отпускать, исчезло, и ей стало грустно. Этот запах означал возвращение в реальность.
— Это цветы? — спросила она.
— Да. Сухие. В углу. — Константин указал на большую вазу, стоявшую на ковре. — Берта говорит, что этот запах помогает уснуть.
Лия села и пригладила волосы в попытке привести их в порядок.
— Знаешь, мне было хорошо, — сказала она. — Но…
— Но? — переспросил он, ожидая ответа.
— Но… не знаю, просто но.
— «Но» уместно только тогда, когда у него есть причина.
— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, Константин. Это «но» должно быть тут.
Он поднялся и набросил на плечи халат.
— Я хочу пить. Принести тебе воды?
— Да, если можно. — Лия обхватила колени руками и снова посмотрела на него. — А можно и вина.
— Что же. Будет вино. Я скоро вернусь.
Некоторое время Лия сидела, прислушиваясь к тишине и вглядываясь в темноту, после чего встала, подошла к окну и приоткрыла ставни. В комнате стало свежо, и она закуталась в накинутое на плечи покрывало.
Небо за городом было высоким и чистым, и на нем сверкающим ковром рассыпались звезды. Особо внимательный и разбирающийся в астрономии человек мог бы даже различить созвездия. Лия любила смотреть на звездное небо, но еще никогда не видела такого количества звезд.
В городе было суетливо. Его атмосфера подавляла, в ней было что-то безнадежное. Когда Лия смотрела на людей, которые, опустив голову, торопливо шли каждый по своим делам, ее охватывало чувство страха и беспомощности. У нее появлялось ощущение, что она одна в мире — так же одинока, как все эти люди, которые хоть и находятся в окружении других, но отделены от мира прочным невидимым щитом. Неудивительно, думала она, что среди городских жителей процент страдающих психическими расстройствами выше, чем среди тех, кто живет за городской чертой.
Жизнь за городом имела свои минусы, но плюсы перевешивали. Здесь не было толпы, никто не задевал тебя плечом, в автобусе никто не норовил прижаться с недвусмысленными намерениями. Казалось, что даже время здесь было другим — оно шло медленнее. Может, именно поэтому живущие за городом люди сохраняют свою молодость дольше, чем городские жители? Потому, что тут другие часы? Ощущение внутренней гармонии поселилось в ней с первых минут пребывания в этом доме. Она думала о том, как это — весь день работать в сумасшедшем темпе, за час успевая сделать миллион дел, а потом придти домой, налить бокал вина, опуститься в горячую ванну и забыть о проблемах. Просто закрыть глаза — и не думать ни о чем.
В саду было почти темно, если не считать матовых фонарей, свет которых ассоциировался у Лии с топленым молоком. Под окном можно было разглядеть дорожку, которая вела к спрятанной в кустах беседке. Приглядевшись, рядом с беседкой она заметила небольшой пруд — в темноте он выглядел масляно-черным.
— Если ты будешь стоять у окна в таком виде, то простынешь, — заговорил вернувшийся Константин.
Лия приняла бокал, с благодарностью кивнув, и вернулась в кровать.
— Ты не пьешь? — спросила она.
— На сегодня я свое выпил.
Константин присел на край кровати и закурил. В свете луны его халат принял странный оттенок, хотя Лия знала, что ткань была зеленой.
— У тебя шрам, — сказала она. — На груди. Откуда он?
— Я пытался вырвать себе сердце, но ничего не вышло. Я не медик. Твой муж справился бы.
Он повернулся к Лие и посмотрел на нее и рассмеялся.
— Но я когда-то хотел стать врачом. Это было давно.
— Так что это за шрам?
— Им закончилась моя прошлая жизнь и началась теперешняя. Как-нибудь я тебе об этом расскажу. Скажи, каково это — скрывать от своего мужа то, чем ты занимаешься?
Лия поджала губы.
— Я не думаю, что нам стоит начинать этот разговор.
— Почему бы тебе не поделиться со мной чем-нибудь личным?
— Разве я недостаточно… — Она запнулась, подбирая нужные слова. — Разве я недостаточно поделилась с тобой… личным?
Константин улыбнулся и покачал головой.
— Что может быть менее личным, чем секс совершенно безразличных друг другу людей?
— Это вопрос, который подразумевает под собой конкретный ответ, и он мне не нравится.
— Иногда я спрашиваю из любопытства.
— Это не тот случай.
Константин помолчал.
— Сейчас ты напоминаешь мне Марику, — заговорил он, наконец. — Это моя бывшая жена. Ты, разумеется, слышала о ней от моих коллег.
Лия снова забралась под одеяло. Ей стало холодно.
— Какая она была?
Константин подошел к столу, стоявшему возле окна, открыл один из ящичков и достал фото в деревянной раме. Лия встала, подошла к окну и стала рассматривать фотографию в лунном свете. На столе находилась лампа, но в последний момент она почему-то решила ее не включать.
Фото оказалось свадебным. Константин, как показалось Лие, выглядел моложе лет на десять, если не больше — она с трудом дала бы ему больше двадцати. В его волосах не было ни одного седого волоска, но в глаза бросался, прежде всего, взгляд. Увидь Лия Константина в то время, не узнала бы: его глаза светились счастьем.
Госпожа Землянских, которая являлась главным предметом рабочих сплетен (после ее бывшего мужа, конечно же), действительно оказалась миниатюрной — в ней было максимум сто пятьдесят сантиметров роста. В чересчур, как показалось Лие, пышном для ее комплекции платье она чем-то напоминала сделанную на заказ куклу. Такую, за которой гоняются коллекционеры, ставят в стеклянный шкаф и боятся даже дышать рядом с ней. Но платье обманывало — Марика выглядела настоящей, живой. Не до конца собранные в прическу волосы спускались на плечи, подчеркивая изящную шею. Марика относилась к тому типу женщин, который обычно называют «белоснежка» — фарфоровая белизна кожи и иссиня-черные волосы. Разглядывая фото, Лия не смогла подавить восхищенный вздох. Не влюбиться в такую женщину было невозможно.
— У вас были дети?
— У нас не было детей.
Лия вернулась в кровать, прилегла и положила голову на подушку.
— Мне спокойно с тобой, — сказала она. — Я еще никогда не чувствовала себя так рядом с мужчиной.
— А как же твой муж?
— Иногда мне кажется, что я вышла за него замуж только потому, что его одиночество было больше него самого.
Константин взял сигаретную пачку, но курить не стал, и после секундного раздумья положил ее на прикроватный столик.
