Он сидел у окна и читал письмо.
— Я, кажется, просил тебя не заказывать такси.
— Я хотела приехать в одиночестве. Мне не хотелось никого видеть.
— И именно поэтому ты пришла сюда? Ты могла бы пообедать в кафе.
— Я пришла сюда не для того, чтобы пообедать.
Константин отложил письмо и посмотрел на нее.
— Правда? И зачем же ты пришла?
— Мне… хотелось тебя увидеть.
— Ты могла подождать до завтра. Я бы мозолил тебе глаза весь день. — Он поднялся. — Мы пообедаем на свежем воздухе. Берта, будьте добры, накройте на веранде.
К еде Лия почти не притронулась — она выпила рюмку коньяка и выкурила две сигареты.
— Не думаю, что стоит пить на голодный желудок, — заметил Константин. — Это плохо сказывается не только на здоровье, но и на общем самочувствии.
— Я буду делать то, что хочу. Даже если это вредит моему здоровью.
— Наверное, ты ждешь от меня одобрения?
Она подняла глаза.
— Почему ты так решил?
Берта убрала тарелки и принесла второе.
Обед на свежем воздухе был хорошей идеей. После грязных городских кварталов Лия воспринимала цветущий сад как Рай на земле.
— Ты сказала, что больше не хочешь так жить, повернулась и ушла, — заговорил Константин, разглядывая принесенную еду. — Ты ушла из дома в обнимку с сумочкой, в платье, на каблуках, не взяв с собой даже зонта и плаща. Ты думаешь, что все проблемы в этой жизни решаются именно так? А если я сейчас скажу тебе уйти?
Молчание затягивалось. Где-то в кронах деревьев пели птицы. Лия пыталась разглядеть их, но они ловко скрывались от посторонних глаз.
— Я понимаю, сказать тебе нечего, — произнес Константин. — Подойдем к вопросу с другой стороны. Конечно, я не выставлю тебя не улицу. Ты будешь жить тут неделю, две. Может, даже месяц. Но я работаю двадцать четыре часа в сутки, как и твой муж. И у меня бывают такие периоды, когда я должен жертвовать личной жизнью ради работы. Иногда они затягиваются на неделю или две, иногда я могу работать в таком ритме больше месяца. И что будет тогда? Ты скажешь, что тебя не устраивает такая жизнь, и уйдешь? Одна женщина уже так сделала. Правда, до этого она имела неосторожность выйти за меня замуж.
— Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Я хочу собраться с мыслями, и…
— Ты должна была сделать это до того, как хлопнула дверью. Решение тебе нужно принимать сейчас.
Пока Берта накрывала к чаю, Константин молча курил. Его лицо было таким же спокойным, как и в первые минуты разговора. Даже если он и думал о чем-то, то показывать этого не собирался.
— Что вы будете к чаю, сэр? — спросила Берта.
— Малиновое варенье.
— Малиновое?
— У нас нет малинового варения?
— Нет, сэр, — улыбнулась она. — Но я могу купить его, если хотите.
— Да, я буду вам благодарен. И, будьте так добры, постелите леди в спальне Марики. — Он помолчал. — Жаль, что у нас нет малинового варенья.
Лия посмотрела на то, как Берта уносит тарелки.
— Я не люблю малиновое варенье, — сказала она.
— Скажи мне, моя девочка, что мне делать?
— Что делать с чем?
— С тобой. С собой. Я запутался.
Константин вздохнул и потрепал волосы. Лия в очередной раз подумала, что этот его образ разительно отличается от того, привычного.
— И опять ты молчишь. — В его голосе слышался упрек. — Неужели тебе нечего сказать?
— Если ты скажешь, что ты хочешь от меня услышать…
— Да что-нибудь, черт возьми. Неужели я постоянно должен принимать за кого-то решения? Иногда у меня создается впечатление, будто все мое окружение от меня чего-то ждет — указаний, приказов, советов! И не дай мне Бог ошибиться, ведь без меня никто не способен на проявление самостоятельности!
Стоявшая в дверях Берта выслушала эту гневную тираду, после чего проговорила:
— Я собираюсь в магазин, сэр. Список уже готов, но если вы хотите что-нибудь добавить…
— Что я говорил? Без меня даже не могут составить список покупок! И какой магазин? Сегодня суббота!
— Да. Но я делаю покупки в магазине, который работает всю неделю. И уже не первый год.
Константин прижал руку к груди и посмотрел сначала на полупустые чашки, а потом — на Берту.
— Малиновое варенье. И сигареты. И принесите мне сердечные капли, если это вас не затруднит.
— Вам нельзя волноваться, сэр, вы ведь знаете.
— А еще мне нельзя пить, курить, спать по три часа в сутки. Еще мне нужны новые очки, а еще по мне соскучился мой врач, который скоро запретит мне дышать.
— А еще вам нужно нормально питаться и не пить так много кофе.
Константин повернулся к экономке, но та, вопреки ожиданиям Лии, выглядела решительно.
— Правда? — спросил он с улыбкой, которую вполне можно было бы охарактеризовать как опасную.
— Правда, сэр, — ответила Берта спокойно.
— В таком случае, разрешаю вам купить банку кофе без кофеина. — Константин посмотрел на Лию. — Не молчи, дорогая. Я знаю, что ты тоже хочешь заказать что-нибудь великодушной Берте.
Лия задумалась.
— Да, — ответила она после паузы. — Марципан.
— Марципан? Вот что, Берта, — повернулся Константин к экономке. — Вместе с марципаном купите еще пачку сигарет. «Eve», «Vogue» или что-нибудь в таком духе. Приличным леди не пристало курить «Camel».
После обеда посуда была убрана, Берта отправилась в магазин, а Константин и Лия переместились в гостиную. Она лежала на коленях у хозяина дома, и двигаться ей не хотелось.
— Я могла бы пролежать так целую вечность.
— У тебя бы затекла шея.
— Мне кажется, что в глубине души ты романтик.
— У меня нет души.
Лия взяла стакан с водой с журнального столика; одна из газет с шелестом спикировала на пол.
— Почему ты так решил?
— Я слишком давно наполнял ее чем-то в последний раз.
— У тебя есть душа, и сердце у тебя тоже есть.
— Есть. Железное. Все на работе в этом уверены, да?
Лия замолчала. Она разглядывала на стене и слушала их ритмичное «тик-так».
— Но ведь это неправда, — сказала она.
Константин погладил ее по волосам и положил ладонь ей на лоб.
— Это правда, моя девочка. Просто ты совсем не знаешь меня. И сейчас я думаю о том, что хуже — то, что я вскружил тебе голову, или то, что ты вскружила голову мне. У моей любви есть побочный эффект: она делает несчастными всех вокруг, включая меня.
