— За психологическую характеристику вы заработали твердое «хорошо», юная леди.
— «Хорошо»? — недоуменно подняла бровь Лилах.
— Да, «хорошо». Во-первых, потому, что мне совсем не всегда хочется прятаться за чьей-то спиной. Ну, а во-вторых, потому, что капитан Землянских до сих пор любит свою бывшую жену. А такая любовь не приносит ничего хорошего.
— Ты права. Иногда я думаю о том, что мне его жаль. Хотя я даже не знаю, какой была его бывшая жена. Может, она была последней крысой?
— Нет, — покачала головой Нурит. — Она была хорошей женщиной. Но, видимо, не такой, какая ему нужна.
— А ты не такая?
— Я устраиваю его в качестве коллеги, наставника и товарища.
Звонок во входную дверь заставил Лилах еще раз дернуть злополучную «молнию».
— Не застегивается, — сказала она с досадой.
— Открой дверь, дорогая, — попросила Нурит. — Я спущусь через несколько минут.
— Мама, я не пойду открывать дверь в расстегнутом платье!
— Застегни его по дороге, — посоветовала доктор Мейер и снова начала изучать свое лицо в зеркале.
Лилах спустилась по лестнице, на ходу предпринимая тщетные попытки справиться с упрямой «молнией». Остановившись перед дверью, она потрепала застежку в очередной раз, но та не поддалась. В дверь позвонили снова, и ей пришлось оставить бесполезное занятие.
— Добрый вечер, — поздоровался Константин, закрывая зонт. — Погода на улице просто ужасная.
— Добрый. — Лилах, поднялась на носки и поцеловала его в щеку. — Проходи. Не стой на пороге.
Господин Землянских воспользовался приглашением. Он снял плащ, оставшись в черных брюках и рубашке из белого шелка, и с любопытством осмотрелся.
— Белый тебе к лицу, — заметила Лилах.
— Благодарю за комплимент. Тебе помочь?
Лилах бросила взгляд через плечо и увидела зеркало за своей спиной.
— С «молнией», — тут же пояснил себя гость, кивнув на ее отражение в зеркале.
— Да, если можно, — сказала смущенная Лилах и повернулась к нему спиной.
Константин справился с застежкой за долю секунды и аккуратно расправил алую ткань.
— Чувствуется рука профессионала, — заметила Лилах с ноткой иронии в попытке скрыть свое смущение.
— Да, в застегивании «молний» я специалист, — подтвердил он.
— Как и в расстегивании, конечно же. Мама спустится через несколько минут. Пока я тебя развлеку.
Лилах села на диван и кивнула на стоявшее напротив нее кресло.
— Довольно-таки нескромное платье для прогулки с подругами, — заметил Константин, оглядывая ее.
— Хороший ход, — оценила Лилах. — Я иду в театр со своим молодым человеком. Для театра и молодого человека это платье подходит?
— Все зависит от того, что это за молодой человек.
— Он тебе понравится.
— Думаю, пять минут для разговора у нас будет?
Лилах закатила глаза.
— О нет, только не это. Может, хотя бы в этот раз ты избавишь меня от этих проверок?
— Мы просто побеседуем. Я имею право знать, с кем ты встречаешься. Хотя бы потому, что твои кавалеры иногда забывают о том, что они мужчины, и ведут себя недостойно. А мне приходится показывать им их место. Или такого никогда не бывало?
Лилах обреченно вздохнула.
— Бывало, — признала она. — Но с ним такого не будет.
— Это обещание мне знакомо. Не от тебя ли я его слышал?
Лилах некоторое время размышляла, задумчиво шевеля губами.
— Я смотрю, ты обрадовался, что мама пригласила тебя на ужин, — заговорила она.
Константин пожал плечами и принял более удобную позу.
— Скорее, я был заинтригован. Она сказала, что хочет сообщить мне нечто важное, но этого лучше не делать в официальной обстановке.
— И ради этого мама пригласила тебя на ужин к нам домой? Вы не могли поужинать в ресторане? Или у тебя, к примеру?
— На данный момент ужинать у меня нежелательно.
— Это еще почему?
Он с наслаждением потянулся и достал из кармана брюк пачку сигарет.
— Тебе не кажется, что обсуждать личную жизнь других — это признак невоспитанности?
Воспользовавшись моментом, Лилах выудила из пачки гостя сигарету и взяла с журнального столика зажигалку.
— Так, — сказал Константин, — я понял, что разговор о невоспитанности заводить бесполезно. Кстати, ты говорила мне, что бросила курить.
— Разумеется, бросила, — кивнула Лилах.
— Тогда объясни мне, сделай милость — что в твоей сумочке делает пачка сигарет?
Лилах приподнялась и оглядела гостиную.
— Сумочка? Где она?
— На столике в прихожей. Если бы она была закрыта, то я не обратил бы на нее внимания. Хорошо еще, что ты куришь «Парламент», я не дешевую гадость.
— Только маме не говори, — умоляюще попросила Лилах.
— Ты думаешь, нам больше не о чем поговорить?
— О, я более чем уверена, что вы найдете темы для разговора!
— Мне не нравится твой тон. Или ты никогда не ужинала с нами? Это напоминало романтический ужин?
— Нет. Это напоминало рабочее совещание. А в перерывах вы строили друг другу глазки.
Лилах пару раз щелкнула зажигалкой и недовольно вернула ее на стол. Константин протянул ей спички.
— Иногда ты видишь больше, чем хотелось бы, — заметил он. — Может, ты останешься с нами?
— Нет. «Призрака оперы» я не пропущу ни под каким предлогом. Но если я вернусь и обнаружу тебя в маминой постели, то дни твои будут сочтены.
— Я не понимаю, откуда у тебя эта враждебность и подозрительность. Неужели из университета? Франция меняет тебя в плохую сторону.
— Я возвращаюсь через две недели, и у тебя есть превосходная возможность меня повоспитывать.
— Зачем мне тебя воспитывать? Для этого у тебя есть мать.
— Надеюсь, ты хорошо меня понял. — Лилах направила на гостя указательный палец. — Второй раз я повторять не собираюсь.
Доктор Мейер замедлила шал и остановилась у подножья лестницы, с улыбкой слушая разговор, после чего приблизилась. Константин обернулся, и на его лице появилось выражение неподдельного удивления.
— Добрый вечер, — сказал он после затянувшейся паузы, оглядывая хозяйку дома. — Я… — Он приложил руку к груди. — Таких перемен я не ожидал.
— Надеюсь, ты их оценил. — Это было сказано, скорее, из вежливости — доктор Мейер знала, что ее коллега позволяет себе открыто выражать эмоции только в исключительных случаях.
