Доктор Мейер внимательно изучала лицо гостя. Константин нахмурился, рассеянно потер висок и потрепал седую прядь в волосах.
— Так что же… — Он запнулся. — Больше никаких рабочих дней по семнадцать часов, только один отдел и должность «комиссара»?
— Да, — кивнула доктор Мейер. — Я поздравляю вас, капитан. Если вы хотите услышать мое мнение — вы заслужили этот пост. Не думаю, что есть еще хотя бы один достойный кандидат.
— Нет, нет, — замотал головой он. — Это мне, разумеется, снится. Он не мог решить все так быстро.
— Я уверена, что он принял решение уже давно, но, как человек осторожный, долго обдумывал его.
Константин тряхнул головой. Теперь он выглядел так, будто ему было стыдно за проявленные эмоции. Он еще некоторое время молчал, перебирая в пальцах салфетку.
— Ты не думаешь, что это нужно отметить? — спросил он.
— Для такого случая я припасла коньяк. Или ты хочешь шампанского?
— Коньяк подойдет.
Константин помог хозяйке дома убрать со стола, и они решили отдохнуть после ужина, расположившись на диване в гостиной.
— Это один из самых лучших вечеров в моей жизни, — сообщил он ей.
— Я рада, что мы будем работать вместе. Почему-то я подумала об этом еще тогда, когда увидела тебя впервые в комнате для допросов. — Нурит улыбнулась. — Как много воды утекло с тех пор. Жизнь летит так быстро, что мы не успеваем осознавать, что происходит вокруг.
Константин посмотрел на камин, и взгляд его остановился на знакомом портрете Нурит, который стоял на каминной полке.
— Ты держишь его здесь? — спросил он.
— Да. Я часто смотрю на него. Он мне нравится.
— Как-нибудь я нарисую тебя еще раз. Это будет другой образ. Более взрослый и более совершенный.
— У тебя появится такая возможность. Мы будем проводить вдвоем много времени. Наверное, даже больше, чем я в свое время проводила с Ицхаком. Не хочу бросать тебя в ледяную воду и смотреть, выплывешь ли ты.
— Ты знаешь, меня трудно напугать, и еще труднее выбить из седла. Кроме того, я быстро учусь.
Нурит взяла со столика пачку сигарет и достала одну. Константин зажег спичку и поднес ее к сигарете.
— Благодарю, капитан. Может, вы мне что-нибудь сыграете?
— Мне больше по душе другая мысль. Может, мы потанцуем?
Доктор Мейер задумчиво посмотрела на него.
— Я даже не помню, когда танцевала в последний раз. Наверное, лет пять назад. — Она опустила голову и рассмеялась. — Ладно. Если после выпитого я устою на ногах, то постараюсь стать достойной партнершей.
Константин долго изучал пластинки в открытом шкафу рядом со старинным патефоном, достал одну, поставил, бережно протер винил бархатной тряпочкой и осторожно опустил иглу.
— Я хотел поставить танго, — сказал он, — но в последний момент пожалел ваши ноги, доктор.
— Это поступок настоящего джентльмена, капитан, — согласилась Нурит, подавая ему руку. — Надеюсь, наш танец закончится без травм.
— Ты хочешь танцевать так, как танцуют в ресторанах, или так, как танцуют в старших классах школы?
Нурит недоуменно посмотрела на него, и он расценил это как заинтересованность вторым видом танца.
— Вот так, — пояснил он и обнял ее за талию.
— Ах, ты об этом, — улыбнулась она и положила руки ему на плечи. — В моей школе так никто не танцевал. А в университете танцевали классические танцы.
— Что же это за школа, где нет танцев?
— Это школа при католическом монастыре.
— Так ты получила религиозное воспитание?
— Со временем часть его забылась за ненужностью.
— Какая именно?
Нурит посмотрела ему в глаза и подумала о том, что они уже давно не находились так близко друг к другу. Волна воспоминаний — и приятных, и тех, кто до сих пор причиняли ей боль — ожила где-то внутри, и от этого ощущения ей стало не по себе.
— Так какая же? — нетерпеливо повторил Константин.
— Это слишком сложный вопрос, чтобы ответить на него в двух словах, — ответила Нурит.
— Это как-то связано с профессией? Может быть, с личной жизнью?
— Это связано со всем, — подумав, ответила доктор Мейер. — И с моими взглядами на жизнь, в том числе.
Константин обнял ее чуть крепче и наклонился к ней.
— Я подумал о том, что мы никогда не обсуждали эту тему. Если мы теперь будем проводить вместе больше времени, у нас появится возможность узнать друг друга поближе с другой стороны.
— Мне кажется, что у тебя уже была такая возможность, — возразила Нурит неуверенно, но не отстраняясь. — Но ты не воспользовался ей.
— Надеюсь, мой поезд еще не ушел, и я могу повторить попытку?
Нурит рассеянно погладила его по волосам.
— Мне тебя не хватает. Ты находишься рядом, но я не могу до тебя дотянуться.
— Твоя мечта исполнилась?
— Да, наверное, это можно назвать и так.
Константин коснулся ее губ первым, и Нурит отреагировала мгновенно — она обхватила его лицо ладонями и прижалась к нему так, будто в нем скрывалась последняя спасительная искра тепла. Она выскользнула из туфель и осторожно поставила на ковер босые ноги, словно хотела казаться ниже и слабее.
— Если бы на это была моя воля, то я бы не отпускала тебя никогда, — шепнула она ему, зарывшись в его волосы. — Но даже знание человеческой души, которым обладаю я, не может позволить мне совершить чудо…
Неожиданно гость отстранился вежливым и мягким, но уверенным жестом.
— Нет, — сказал он. — Я думаю, нам стоит остановиться сейчас.
Нурит отстранилась, отпуская его. Константин подошел к камину и замер в свете огня, скрестив на груди руки.
— Я люблю тебя, — проговорила она. — Вот что меня в тебе пугает.
Он повернулся, сделал пару шагов к ней и обнял. Нурит вздохнула и спрятала голову у него на груди.
— Прости меня, — сказал он. — Тогда мне не нужно было позволять себе этого. Я знаю, как тебе больно. И я готов сделать все, чтобы тебе стало легче. Если я не могу излечить себя, то хотя бы попытаюсь помочь кому-то, кто рядом.
Они стояли, замерев, будто не решаясь сделать какое-то неправильное движение. Константин по-прежнему обнимал ее, а она разглядывала догорающие в камине дрова.
— Я думаю, мне пора, — сказал он.
Доктор Мейер проводила его до двери. Она наблюдала за тем, как ее гость надевает плащ и оглядывает себя в зеркало.
— Я советую вам сделать домашнее задание, капитан, — сказала она. — Завтра я прочитаю вам очередную лекцию на тему эриксоновского гипноза. Думаю, в скором времени мы сможем начать практику.
