— Это неправда. Ты просто любил ее. Любовь меняет людей.
— Скорее, ломает, — поправил он. — У меня до сих пор есть ее номер. И до сих пор, спустя столько лет, я не уверен, что никогда не наберу его.
Лия долго не нарушала молчания. Она разглядывала Константина и думала о том, что он еще никогда не представал перед ней в таком обличье. От его гордой осанки не осталось и следа, его умение достойно держать себя куда-то испарилось. Впервые за все время их знакомства ей по-настоящему остро захотелось обнять его и подарить что-то, чего ему не хватало, или даже отдать, пусть даже если это что-то к ней никогда не вернется. Этим чем-то было право на слабость.
Он посмотрел на сигарету, которую до сих пор держал в пальцах, и затянулся в очередной раз.
— Через пару месяцев после того, как мы с ней расстались, я увидел в одном из магазинов открытку. На ней была нарисована женщина. Она стояла на пустынном пляже и смотрела в морскую даль. Я купил открытку, вышел из магазина и сразу же послал ее Марике. Оставил без подписи, она знала мой почерк. А на самом рисунке, в углу, написал: «Мне до сих пор нравится твоя ложь». Думаю, она оценила.
Лия не ответила. Она по-прежнему смотрела ему в глаза, и он отвел взгляд. Она с ловкостью и быстротой кошки соскользнула на ковер и прижалась к нему.
— Бедный, — сказала она. — Зачем же так? Ты этого не заслужил, я знаю…
Константин протянул руку в успокаивающем жесте и хотел погладить ее по волосам, и Лия тряхнула головой.
— Ты не понимаешь! — продолжила она, борясь с желанием перейти на крик. — Ты не можешь постоянно молчать! Почему рядом с тобой нет такого человека, который бы тебя понял? Ведь это так просто! Почему это получается у меня, а у нее это не получалось? Неужели это — не часть любви? Если люди не понимают друг друга, то почему они вообще женятся, заводят семьи? Чем муж и жена отличаются от чужих людей на улице, если один из них не может выслушать другого и понять?!
Он обнял ее за плечи характерным для него властным жестом. Лия не пыталась высвободиться. Она расслабила напряженную спину и опустила голову.
— Ты ответила на свой вопрос о достойной женщине, — сказал он. — Эта задача не требует другого ответа. Этот достаточно точный.
Лия хотела что-то сказать, но Константин отрицательно покачал головой и коснулся пальцами ее губ.
— У этого разговора не должно быть продолжения. Нужно оставить все, как есть.
Они замолчали, но не поднялись, а продолжили сидеть на полу, не перебравшись в удобные кресла. Лия положила голову ему на колени и через несколько минут уже дремала. Лента, которой она завязывала волосы, ослабла, и из прически выбилась непослушная прядь.
Константин осторожно поднял девушку на руки, стараясь не потревожить ее сон, и отправился наверх, по пути еще раз посмотрев в окно. Свет фонаря теперь казался немного бледнее — впервые за эту ночь из-за туч выбралась желтобокая луна.
Глава 9
Красивая темноволосая женщина с ухоженным лицом, на котором можно было заметить выражение легкой усталости — скорее, от слишком хорошей жизни, нежели от проблем — достала из небольшого бара бутылку коньяка и вернулась за стол. Майор Толедано посмотрел на приоткрытое окно.
— Послушай, дорогая, может, мы прироем ставни? — спросил он. — Становится прохладно.
— Какой ты изнеженный, — покачала головой женщина, поставила бутылку на стол и направилась к окну. — Тебе бы жить в Африке. Или где-нибудь на Гавайских островах. Что думаешь? Ты бы улыбался двадцать четыре часа в сутки, носил бы гавайские бусы и гавайскую рубашку и говорил бы всем «аллоха».
Боаз устало вздохнул.
— Когда мне стукнет лет шестьдесят, я подумаю над твоим предложением. Пока что меня вполне устраивает эта страна.
— А тот факт, что мы ютимся в чужой квартире и прячемся от твоей жены, тебя устраивает?
— Главное — чтобы это устраивало тебя.
Женщина заняла одно из кресел рядом со столом и взяла пачку тонких ментоловых сигарет.
— Что ты придумал на этот раз? — задала она очередной вопрос. — «Задержался на работе»? Классика?
— Если ты хочешь испортить мне настроение, Мона, то так и скажи. Я оденусь и поеду домой. Этот вечер начался хорошо, и я не позволю тебе его испортить. Мы давно не виделись. Почему бы нам не закончить разговоры о моей жене и об очередной лжи, которую я придумал для нее?
— Симона. Сколько тебе повторять? Я не люблю, когда ты меня называешь меня Мона. И мы не виделись всего лишь неделю. Думаю, это нормальный срок. Особенно если учесть, что мы оба женатые люди.
— Неделю назад мы обсуждали эту тему вместо того, чтобы использовать возможность побыть вдвоем.
Симона постучала по столу длинными ногтями, покрытыми неброским светлым лаком.
— Я чувствую себя так, будто мне шестнадцать лет, Боаз, и мы прячемся от родителей. Почему бы нам не снять номер в отеле? Зачем просить у твоего друга ключи от его квартиры, приезжать сюда?
— Лично мне тут нравится.
— Твоя проблема в том, что ты всегда ставишь личную выгоду на первое место. Тебя не волновал даже тот факт, что я замужем. Впрочем… ладно, черт с ним. Надо было заводить этот разговор пару месяцев назад, До того, как я согласилась спать с женатым мужчиной, который, помимо всего прочего, старше меня почти на двадцать лет.
Симона поднялась, сделала круг по комнате и остановилась около одного из стеклянных шкафов.
— Ты, — продолжила она, — коллекционируешь женщин. А вот твой друг — или кем он там тебе приходится? — похоже, собирает дорогую посуду. Интересно, откуда он привозит этот хрусталь?
— Из-за границы. Он часто ездит в командировки.
— А еще он, похоже, коллекционирует картины и спиртные напитки, хотя к бару, судя по всему, притрагиваются редко. Равно как и к дорогому хрусталю. У тебя таинственный друг. Он здесь живет? А если не живет, то зачем он купил эту квартиру?
Боаз наполнил рюмки и поставил одну напротив пустого кресла, где несколько секунд назад сидела Симона.
— Он купил ее потому, что она ему понравилась. А живет он под Иерусалимом.
— Он что, родственник Билла Гейтса?
— Нет. Просто у него такая слабость — если ему что-то нравится, он обязательно это купит.
— А что же, если ему захочется мисс Вселенную, он тоже ее купит? — Она насмешливо хмыкнула и, подойдя к окну, посмотрела вниз, на ночной Тель-Авив. — Пожалуй, ты прав: тут лучше, чем в отеле. По крайней мере, я не чувствую, что вокруг меня полно людей, и никто не будет стучать сюда с вежливыми вопросами «у вас все хорошо?», даже если на двери висит табличка «Не беспокоить».
В этот момент сотовый телефон Боаза, будто ожидавший подходящего момента, нарушил тишину квартиры. Симона повернулась к нему.
