— Мы заждались, друзья, — окликнула собеседников Констанция. — Вы заставляете нас скучать.
Незаметно появившаяся в гостиной Берта уже стояла у стола. Она успела наполнить бокалы шампанским и подала один из них хозяину дома.
— Благодарю, — кивнул он и поднял голову, оглядывая гостей. — Во-первых, друзья, я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы пришли. Мне приятно ваше внимание, и, надеюсь, вы тоже не чувствуете себя здесь лишними. Здесь давно не было гостей, и поэтому мне вдвойне приятно видеть вас. Думаю, если бы наш круг был бы более широк, у меня бы не было ощущения уюта, которое я сейчас испытываю. Конечно, это не стоит расценивать как сомнительный комплимент в адрес тех, кого в этой комнате нет. — Константин улыбнулся и переложил бокал в другую руку. — Во-вторых, вы, конечно, ждете от меня тоста, хотя ни для кого из вас не секрет, что произносить тосты для меня равносильно изощренной средневековой пытке. Но теперь я стою перед вами, держу в руках шампанское, и мне уже не отвертеться. Можно было бы сказать много чего пафосного, но я ограничусь несколькими словами. Не своими, а словами господина Когана, которые я услышал от него минуту назад. Господин Коган сказал, что счастье напоминает долгосрочный вклад. Мы раз за разом отдаем некую сумму, с досадой думая о том, что тратим много денег, но не задумываемся о процентах, которые нам принесут эти деньги. Потом мы открываем этот вклад и успокаиваемся — ну, наконец-то мы больше не будем вкладывать деньги невесть куда. И только через некоторое время мы понимаем, что были недальновидны, и что надо было думать о последствиях. Я хочу пожелать вам, друзья, не открывать долгосрочных вкладов раньше времени. Наоборот — вы должны заботиться о них и понимать, что зачастую — да что там, всегда — количество и качество получаемого зависит от наших усилий.
— Браво, друг мой, — после короткой паузы сказал Эван и, оглядев гостей, салютовал бокалом. — До дна!
Глава 14
После того, как каждый из присутствующих еще раз — на этот раз, на словах, а не с помощью подарка — поздравил именинника, а шампанского заметно поубавилось, Боаз сказал:
— А теперь, по всем правилам светского приема, виновник торжества должен устроить нам импровизированный концерт. Думаю, к нему присоединятся и другие присутствующие музыканты, а те, кто в свое время музыке так и не научился, с удовольствием послушают.
Константин поднял глаза, удивленный принятым за него решением, но отказываться не стал и улыбнулся в ответ. Он тоже был слегка навеселе, как и все остальные гости.
— Почему бы и нет? Идем, дорогая, — обратился он к Лие, — ты поможешь мне навести порядок в нотах.
Майор Толедано сделал пару кругов по гостиной, ожидая, пока все усядутся, и занял место рядом с госпожой Коган. Это ей не понравилось, но она изо всех сил сохраняла спокойное выражение лица.
— У вас чудесное кольцо! — заговорил Боаз, наклоняясь к ее руке. — Я его еше не видел.
— Я редко его ношу, — ответила госпожа Коган, всем своим видом показывая, что она считает ниже своего достоинства беседовать с этим человеком.
— Великолепная вещь. Вы позволите?
И Боаз, достав из потайного кармана смокинга небольшой монокль, наклонился еще ниже к руке госпожи Коган. Она постаралась, чтобы на ее лице появилось все отвращение, которое она испытывает к этому мужчине, но со стороны ситуация выглядела более чем театрально. Сидевшая поодаль Габриэль в какой-то момент не удержалась от того, чтобы хихикнуть.
— Какая изящная оправа! — продолжал тем временем играть на публику Боаз, изучая кольцо. Он с первого взгляда понял, что камень не представляет собой ровным счетом ничего ценного, но удержаться не мог. — Держу пари, оно стоило как минимум тысяч пять…
— Что вы! — воскликнула глубоко оскорбленная госпожа Коган. — Это солитер! Хоть вы и ювелир, но в камнях ничего не смыслите!
Констанция, сидевшая за спиной госпожи Коган, приподнялась и тоже посмотрела на камень.
— Это действительно солитер, Боаз, — упрекнула она мужа, с достойной похвалы выдержкой сохраняя серьезное лицо. — Нет ничего более серьезного, чем недооценить украшения женщины! Ведь они нередко говорят за нее.
Госпожа Коган не поняла тонкого намека.
— Константин говорит о долгосрочных вкладах, вы, Боаз, оцениваете бриллианты, — заговорил Эван. — Хочется верить, что вы хотя бы когда-нибудь отдыхаете от работы!
Лия тем временем перебирала переплетенные ноты и нотные тетради, в которых аккомпанемент и партитуры были написаны от руки. Константин складывал их в стопку, а часть ставил на пюпитр.
— Ну и ведьма эта госпожа Коган, — покачала она головой.
— Да, пренеприятная женщина. Из тех, кто за неимением желания задуматься о своей морали и об якобы общепринятых моральных нормах думает о морали других. Думаю, я ей не понравился с первого взгляда. Когда мы с Эваном познакомились, он пригласил меня к себе на ужин. Мы пришли вместе с Марикой. Было жарко — конец лета — и Эван устроил ужин на свежем воздухе, в саду. Марика надела платье, которое при определенной доле фантазии можно было принять за пеньюар. Ничего откровенного и безвкусного — обыкновенное коктейльное платье, настолько короткое, насколько позволяет коктейльный этикет. Видела бы ты, как госпожа Коган на нее смотрела! Создалось впечатление, будто Марика пришла голой. Мы познакомились с гостями, среди которых было много важных людей — Марика тогда как раз была в предвкушении очередного шага вверх по карьерной лестнице. В какой-то момент мы с Эваном отошли для того, чтобы что-то обсудить, а Марика переходила от одного гостя к другому, принимала комплименты, улыбалась, беседовала. Видимо, госпожу Коган такое положение дел не устраивало, а поэтому в какой-то момент она отвела ее в сторону и спросила прохладным тоном, не считает ли она свое платье неуместным для вечера с таким количеством гостей-мужчин. Марика сначала не поняла, что она имеет в виду, и даже оглядела свое платье: может, с ней действительно что-то не так? А потом госпожа Коган подошла ко мне, очень невежливо прервав наш с Эваном разговор, и задала мне следующий вопрос: «Скажите, господин Землянских, что вас интересует больше — беседа о финансах или тот факт, что с вашей женой кто-нибудь из гостей может сделать нехорошие вещи?». Сначала я спросил, что она подразумевает под нехорошими вещами: может быть, предложение партнерства? Но госпожа Коган не собиралась отвечать, и тогда я сделал очередное предположение: может, она подразумевает секс? И, так как по ее лицу я понял, что она имела в виду секс, то ответил, что моя жена вольна распоряжаться своим телом так, как ей вздумается, я не буду против. Госпожа Коган разозлилась окончательно и велела мне убираться из ее дома, потому что она не потерпит, чтобы рядом с ее детьми были такие люди, как я.
— Кошмар, — с притворным разочарованием покачала головой Лия. — Вы ушли, даже не закончив ужина?
Константин поправил ноты на пюпитре.
— Перед уходом я спросил, что так разозлило госпожу Коган — может, тот факт, что я дал не тот ответ, которого она ожидала? Или же то, что мои моральные нормы более продуманы и не так слепо ориентированы на религию, как ее? Но ответа я удостоен не был, а поэтому мы с Марикой купили бутылку шампанского и отправились смотреть закат в Старом городе. Мы нашли чудесное место, откуда открывается великолепнейшая панорама — все видно, как на ладони, а нас видно не было — и занялись нехорошими вещами.
