Лия достала из картонной коробки еще несколько нотных тетрадей.
— Эван, наверное, в свое время был не прочь приударить за Марикой, — сказала она.
— Этот джентльмен отличается такой же гибкостью взглядов, как и майор Толедано. Неужели ты думаешь, что госпожа Коган просто так ходит с ним? Или ей доставляет удовольствие проводить вечера в компании такого исчадия Ада, как я?
— Неужели она ходит за ним, как надзиратель? — удивилась Лия.
— Именно так, — ответил Константин, открывая одну нотных тетрадей. — Хотя, думаю, она чувствует, что он ей не верен. Что до Марики — когда-то у нас с Эваном был… скажем так, конфликт, связанный с ней, и после этого он свысока смотрит на моих женщин. Так обычно люди смотрят на то, что им никогда не будет принадлежать. Ладно, хватит обсуждать других за спиной. Начнем, пожалуй.
… После нескольких исполненных вещей Константина за роялем сменила Констанция. Боаз шепотом сообщил Лие, что его жена в свое время закончила консерваторию по классу фортепиано. Это внушало уважение, но госпожа Толедано играла не так глубоко и не так проникновенно, как хозяин дома. Ее сильной стороной была техника — слушатели сделали такой вывод после того, как Констанция сыграла пару вещей в быстром темпе. Следующим музыкантом оказалась госпожа Коган. Она сыграла отрывки из хоралов Баха и несколько произведений, которые, как и хоралы, относились к церковной органной музыке. При всех своих странностях и желчном характере, жена Эвана играла замечательно. Лие показалось, что она преобразилась, как только ее руки коснулись клавиатуры. Воистину, музыка меняет людей, и в музыканте часто мирятся два противоположных по характеру и взглядам на жизнь человека.
Эвану тоже предложили продемонстрировать свой «светский талант», но он отшутился, сказав, что его игра будет выглядеть бледно по сравнению с предыдущими исполнителями. Константин снова занял стул за роялем и подвинул к себе небольшую стопку нот.
— Время для танцев, — сказал он.
— Отличная мысль! — поддержала его Габриэль. К тому времени она успела выпить еще пару бокалов шампанского, и было непонятно, как она до сих пор держалась на ногах — о танцах не могло быть и речи.
— Может, тебе не стоит танцевать? — заботливо спросила Лия. — Или хотя бы сними туфли, а то ты себе что-нибудь сломаешь.
— Хорошо, — ответила Габриэль и через секунду уже снимала туфли. При этом она наклонилась к аудитории, причем повернулась к мужчинам, и в очередной раз продемонстрировала свое декольте. Лия, заметившая это, со смехом покачала головой.
Константин перебирал ноты.
— Какая музыка лучше подойдет для разминки танцоров?
— Маэстро, вальс, пожалуйста, — попросил Боаз. — Дамы приглашают кавалеров. Вы не откажете мне, госпожа Коган?
Госпожа Коган не была в восторге от этого предложения.
— С каких это пор вы стали дамой, господин Толедано? — спросила она, вложив в эти слова всю иронию, на которую только была способна.
— Я решил сделать первый шаг и помочь вам побороть вашу природную скромность. Может, маэстро сыграет нам что-то более… религиозное?
— Пляски шаманов? — спросила Кристина. Ни она, ни Гилад практически не прикасались к алкоголю, но всеобщее веселье действовало на них положительно. — Дорогой, ты станцуешь со мной пляску дикой шаманки?
— Если это то, о чем я думаю, милая, то лучше будет сделать это наедине, — ответил Гилад.
— Я сыграю вам пляску очень дикой шаманки и не очень дикого зороастрийца, но при условии, что потом кто-нибудь сменит меня на посту, и я тоже получу возможность потанцевать, — заговорил Константин, расправляя ноты на пюпитре. — Ну, так что? Вальс или религиозные хороводы?
Гости оживленно заспорили, и мнения разделились. Эван предложил станцевать еврейскую хору, чем развеселил всех присутствующих. Именно в этот момент в комнате и появилась Берта с телефоном в руке.
— Сэр, это вас, — сказала она, подходя к Константину. — Какая-то леди.
— Леди? На рабочий телефон? Уже начало первого! Я слушаю. Да, Нурит.
Лия, до сих пор стоявшая, опершись на крышку рояля, внимательно смотрела на него. Счастливая улыбка, которая не сходила с его лица с самого утра, постепенно сменилась озабоченным выражением, а потом — самым искренним волнением. Константин поднялся, взял сигареты, снова вернул их на место.
— Хорошо, я буду через час. — Он отключил телефон и поднял руку в попытке привлечь к себе внимание до сих пор спорящих гостей. — Я прошу прощения, друзья, мне необходимо срочно уехать. — Он положил руку Боазу на плечо. — Господин Толедано остается за старшего. Постараюсь вернуться как можно скорее и потанцевать. Эван, вы остаетесь за старшего маэстро. Прошу вас. — Константин пригласил его за рояль.
— Будет хора! — тут же решил Эван.
На безмолвный вопрос Боаза «в чем дело?» Константин дал такой же безмолвный ответ: «Позже». Лия подошла к нему и тихо спросила:
— Что происходит?
— Я должен навестить Нурит, — ответил Константин, надевая плащ.
— Неужели это так важно, что ты срываешься посреди ночи, да еще и в свой день рождения? Может, хотя бы раз в году работа может подождать?
— Дорогая, когда я вернусь, мы все подробно обсудим. — Константин погладил ее по волосам, обнял за плечи и поцеловал. — Я буду через пару часов.
Лия заперла дверь, повернулась и чуть не столкнулась с Констанцией. Госпожа Толедано держала в пальцах тонкую сигарету. Она предложила сигареты хозяйке, взяла ее под руку и повела к гостям.
— Не грустите, — сказала Констанция. — Вы умеете танцевать хору?
— Нет, — рассмеялась Лия. Ее родители не были религиозными людьми, и хора была для нее пережитком прошлого, танцем, который остался в далеком детстве, вместе с поиском «секрета» на Песах и переодеваниями на Пурим.
— Ах, дорогая! — Констанция чуть крепче сжала ее локоть. — Идемте. Я встану справа, а Эван — слева. — Она наклонилась к Лие и добавила, понизив голос: — А потом вы расскажете об этом вашему мужчине, и он получит возможность сорвать на ком-то свою злость по поводу поздних отлучек в свой день рождения.
Боаз, входя в порученную ему роль старшего, поднял руки и с важным видом провозгласил:
— Друзья! Вы все заметили, как господин Землянских обошелся со своими гостями. Я думаю, вы понимаете, что такое поведение недостойно джентльмена. А поэтому мы обязаны дождаться его возвращения, после чего заставить его играть и танцевать. Он обещал нам и музыку, и танцы, верно? А джентльмен должен держать слово. Господин Землянских обидится, если мы лишим его возможности сдержать слово. А если он попробует отвертеться, мы применим к нему легкое физическое давление.
— Интересно, какое легкое физическое давление можно применить к господину Землянских без страха перед тем, что это давление вернется к вам в более грубой форме? — спросил сидевший за роялем Эван.
