Все шло к тому, что меркане сегодня будут праздновать победу. И речь шла уже не о спасении системы. Речь шла о спасении самой эскадры, которая стоила не меньше, чем обитаемая планета. Стало ясно, что у нас один выход – отступление, которое ни в коем случае нельзя превратить в паническое бегство.
На вакуумпереход требуется время. Так что надо продержаться, прежде чем раскочегарятся системы перехода. А известно, что единственный способ сохранить большие фигуры в гибельной ситуации – без всякой жалости жертвовать маленькими. Самая маленькая фигура – истребитель. Крошечная точка в «объеме боя». Она гаснет, и вместе с ней гаснет жизнь пилота. Одна. Вторая. Третья…
Сколько времени это продолжалось? Определить было нетрудно – достаточно запросить комп. Но время сейчас не стоило ничего. В «объеме боя» свое время. Свой темп его течения. За минуту можно прожить год, а год может стоить не дороже секунды.
Я «плел кружево». Кидал машину в «горки», «спирали», «обручи»… Сколько раз мне казалось, что уже не выбраться. Но я бросал «Морской ястреб» в вираж и с изумлением осознавал, что все еще держусь в хвосте истребителя Таланы.
Когда мы получили кодированный сигнал «готовность к нырку», я уже думал, что это не завершится никогда. Воодушевление, страхи, горячка боя куда-то провалились. Теперь в пилотском кресле сидел автомат, именуемый лейтенантом Кронбергшеном Но сигнал пробудил дремлющие чувства. Мне вдруг страшно захотелось выжить. Потому что бой истекал, как кровью, последними густыми минутами. И я имел шанс выжить. Шанс, о котором тогда, когда бой казался вечным, не задумывался…
Вот только шанс на выживание мне оставили почти нулевой. Наше подразделение должно было обеспечить переход в супервакуум наполовину окруженного эсминца «Буран».
Точки – то, что осталось от нашей эскадрильи, стягивались к «Бурану». Одну точку я так ни разу и не упустил из виду – истребитель Таланы. Эта точка мигала – незначительные повреждения. Пилот жив.
Меркане не хуже нас знали, что бой остался за ними и лемурийская эскадра отступает, уже не надеясь спасти территорию влияния. Мы уходили, а они, жадные до нашей крови, не хотели отпускать нас. Они хотели получить все…
Точки продолжали гаснуть. Брызнуло искрами продолговатое пятно – это меркане развалили эсминец «Торнадо». Еще полтысячи человек – к богу космоса в гости.
– Шарх, шарх, – ругался я, сплевывая кровь. Кровавые сгустки всасывались губкой скафа, стекло шлема автоматически очищалось от крови. Сколько из меня ее сегодня вытекло? Не знаю. Временами она хлестала из носа и рта фонтаном. Перегрузки выжимали меня, как мокрую ткань. Я не ощущал боли. Я делал дело – прорисовывал в картине боя свои штрихи.
Нечеловеческое напряжение и немного везения – и мы умудрились перекрыть «объем» на подступах к. эсминцу «Буран». Тем временем одиннадцатое звено и катер огневой поддержки взломали линию обороны вокруг мерканского монитора. Меркане не ожидали от нас такой прыти и, как мне показалось, растерялись.
А потом наши боевые друзья нанесли огневой удар такой силы, что мерканский монитор покрылся бледно-зеленым покрывалом взламываемого силового поля, которое окрасилось в цвета радуги и лопнуло мыльным пузырем.
– Бог войны! – я чуть не взвыл от восторга, видя, как белый диск разваливается на части… Меркане решили, что победа обойдется дешево. Они ошиблись!
Наша эскадрилья с остатками других подразделений с отчаянной яростью насела на фрегат на правом фланге, и меркане вынуждены были оттянуть силы для его защиты. Пока враг перегруппировывался, я с ходу снес еще один истребитель класса «Короед». Это самая маневренная машина меркан, которую зацепить чрезвычайно трудно.
– Десятый, ты молодец, – пробился через помехи голос Таланы.
– Спасибо. Как у вас?
– Терпимо…
Накопительные дуги эсминца «Буран» между тем разогревались, по ним лился голубоватый огонь. Бледно-синяя дымка расползалась по защитному полю. Это значило – близок вакуум-пробой. До нырка оставались считанные минуты. И меркане поняли это. И накинулись всем скопом на ускользающую добычу.
Точка погасла. Нет истребителя. Нет пилота. Еще одна пешка. Не страшно. Лишь бы ушел корабль-пробойник. Мы пешки. Наша задача – пожертвовать собой с пользой… А нам хотелось выбраться. Как же хотелось!
От нашего звена осталось три машины!
– Начинаем нырок! – послышалось сообщение с флагмана. – Истребителям прикрытия – на борт!
Я с облегчением увидел, как линкор «Бриз» вспыхнул яркой звездой и исчез из нашей реальности. Нырок!.. За ним последовал еще один пробойник…
– Машины прикрытия – на борт, – этот приказ с «Бурана» касался уже напрямую нас. Наш носитель отбывал, и надо было успеть на него. Уцелевшие машины, те, кто мог, воссоединялись с носителями. Уйдут не все. У всех не получится. Но у кого-то выйдет. Нас ждала посадочная секция спасаемого нами корабля.
По защитному полю «Бурана» поползли красные всполохи – оставалось совсем немного до нырка. А к кораблю все тянулись атакующие мерканские машины. И мы отбивали их. Мы, те, кто имел наиболее выгодное положение, малевали рисунок боя – давая возможность истребителям пришвартоваться и не подпуская меркан к уходящему эсминцу, – «Седьмой», «Первый» – на борт эсминца! – крикнула Талана, оставшаяся за выбывшего командира сил прикрытия. – На борт.
– Мы поможем.
– Борт!
Перегрузки. Боль, мистический пламень всепожирающей плазмы. Тут не выжить человеку… Но мы не люди. Мы – пилоты! И созданы, чтобы выживать там, где жизни нет!
Когда на миг ко мне вернулась способность оценивать ситуацию, я почувствовал бездонную пустоту одиночества – около «Бурана» мы остались только вдвоем с Таланой. Я видел, что эсминец уже входит в. режим вакуум-пробоя – «Десятый», уходи! – крикнула Талана.
– Уходите вы! Я оттяну меркан!
– Я приказываю!
– У вас выгоднее положение ухода. Вы повреждены. Я прикрываю.
Она что-то кричала, но видела, что я кругом прав. У меня действительно было более выгодное положение. И моя машина была повреждена меньше.
– Серг, – взмолилась она.
Я не ответил, врубаясь в боевой порядок движущегося на нас клина. Враги засуетились, беря меня в клещи. Талана же получила еще один удар из плазменного орудия и в этой гонке стала лишняя.
«Буран» окрасился белым светом. Начинался нырок, и сейчас в корабль можно без какого-либо эффекта бить хоть со всех орудий мерканской армады – точка перехода втянет в себя всю постороннюю энергию.
– Вот идиот! – крикнула Талана определенно в мой адрес. И ее истребитель влетел в поле «Бурана». Материальный объект имел возможность воссоединиться с кораблем в момент перехода.
– Все, – прошептал я, уверенный, что это мой последний бой.
