Динозавр подождал, пока Черный шаман очнулся окончательно, и осведомился:
– Ну?
– Они вошли в город приоров.
– Точно?
– Я не ошибаюсь. Черный шаман знает. Разве тебе этого недостаточно?
– Задери тебя сатана!
– Они оказались сильнее… Пока сильнее. Но они выйдут оттуда. Пусть там они званые гости. Но здесь – моя земля, И сюда их никто не звал… Они выйдут!
– Где ты их собираешься искать? Где вход в город?
– Вход в город в океане. Может быть везде. Тысяча входов в город. И один выход.
– Что ты за чушь несешь?
– Город не занимает места здесь. Он занимает место там.
– Где это там?
– Там, что не занимает места здесь.
– Принято, – Динозавр кивнул. Косноязычно Черный шаман говорил о других измерениях.
– Они выйдут и пойдут, нагруженные дарами. Люди приходят в город приоров за дарами. Никто не возвращается без них. Мы возьмем дары. Мы найдем белокожих. Я выпью их кровь. Пусть это не кровь Хранителей, Но кровь тех, кто побывал в городе, тоже сильная.
– Если они не решат отсидеться в городе приоров.
– Никто не отсидится в городе приоров. Там никто не бывает долго, Они вскоре выйдут.
– Куда они пойдут?
– К белым людям.
– Миссия до сих пор блокирована. Госпиталь разгромлен. Что остается?
– Есть еще белые люди.
– Правильно! – Динозавр прищелкнул пальцами. – Экспедиция археонавтов… Надо выбираться из этого Лабиринта.
– Пока будем выбираться, мои псы, которые ждут моих посланий, будут уже на месте.
– Давай, если получится.
– Получится, получится, получится!
* * *
Это было странное место Оно не укладывалось в привычные понятия.
– Многомерность, – предположил Филатов.
– Сомнительно. Что-то иное. Мы просто зациклились на этом – трех-, четырехмерные пространства. А может, тут вообще нечто ни на что не похожее.
– Но жить можно.
Здесь можно было свободно дышать, обходясь без подводного снаряжения. Здесь можно было ходить, ощущая под ногами твердую почву. Но глаз терялся в нагромождениях геометрических фигур.
Город-след. Гигантские кубы, треугольники, головоломные геометрические фигуры, которые менялись, стоило сделать только шаг.
– Мечта аномальных геометров, – сказал госпитальер.
– Очень похоже.
Действительно, многие фигуры походили на творения аномальной геометрии. Только до такого не могли додуматься даже представители этой науки. Расстояния, размеры, ничего невозможно было понять. И этот мир был черно-белым! Как старинные кинофильмы…
– Что это за хреновина вокруг? – спросил Филатов.
– Что угодно. Продовольственные склады, жилища, генераторы пространства. Что фантазия подскажет.
– Порождение разума интерианцев, – заявил Филатов. – Судя по частично расшифрованным информдискам, оставленным в долговременных хранилищах на Интейре, некоторые жители этой планеты переселились в какой-то мир в этом секторе пространства. Было предположение, что на Ботсвану. Город-след – Новая Интейра – один и тот же мир.
– Может быть, и да. Интерианцы и приоры – одно и то же. Возможно. Но не думаю, что тебе дадут за это открытие академика. Все равно ничего не подтвердишь.
– Ага. А сувениры? Обещано.
– Куда идти-то, турист ты наш? – осведомился госпитальер.
– Прямо.
– И ты сможешь пройти тут прямо?
Филатову окружающее чем-то напоминало столицу Аризоны-то же безумие форм. Но только это безумие было куда как безумнее. И если в Нью-Тауне он еще ориентировался в головоломных переплетениях улиц, в СТ-проекциях, то здесь чувство ориентации ему отказало напрочь. В столице Аризоны можно было воспользоваться электронным проводником. А где его здесь взять?
Впрочем, оказалось, что проводник здесь все-таки имелся. Только живой. Точнее, его проекция. Чернокожий отшельник возник перед московитянами.
«Я проведу вас, – послышалось в голове Сомова. Теперь телепатический контакт уже не причинял боль. – Ваше пребывание в Городе коротко».
– Ну а дальше что?
«Ваш разрешенный путь предначертан Ключом. Он привел вас сюда. Доверьтесь ему и дальше. Возьми Ключ в руку»…
Сомов сжал камень и ощутил привычную пульсацию. Ему все легче было «общаться» с ним.
Чудеса творились не только с пространством, но и со временем – друзья не могли уловить его ритма. Сколько они шли по городу – минуту, час? Все сдвинулось, изменилось.
– Как они тут жили, в таком калейдоскопе? – недоумевал Филатов.
– Для тебя калейдоскоп, для них дом родной. Умные были и город по-умному делали. Не для нас, дикарей.
– Во-во, это как ботсванца кинуть в Нью-Таун. Охотник за головами на дискретной карусели. Или в парке «Изменений».
– Именно, дикарь ты наш.
Почва под ногами была все такая же твердая, но предметы менялись. Это были не СТ-наведения, а настоящие предметы. Когда рука касалась геометрических фигур, то поверхность одного и того же предмета одновременно ощущалась по-разному– гладкая, мягкая, жесткая, теплая, холодная. Ты ощупываешь камень, и он под твоими руками становится мягкой подушкой, или, еще похлеще – водой. Но опасности здесь не было. Город не был враждебен человеку. Город приоров был умен.
«Здесь», – послышался голос отшельника.
Но госпитальер и так знал, что они добрались до цели.
– Что, здесь обещанная сувенирная лавка? – осведомился Филатов.
– Вполне вероятно.
Они стояли перед невероятной гигантской объемно-геометрической фигурой, напоминавшей священную индийскую фигуру, отражавшую суть мира.
– И чего? – спросил Филатов.
– Вперед.
Госпитальер шагнул вперед, будто на секунду ухнул в глубокий космос. Кровь как бы вскипела в жилах. Охватил жар и абсолютный мороз. Тело распалось на молекулы и собралось вновь. Друзья очутились в гигантском зале. Настолько огромном, что стены его терялись в фиолетовом тумане. Но у этого места имелось серьезное преимущество – оно было нормальным, без всяких чудес. И, что еще отраднее, здесь все было цветное. Черно-белый «кинематографический» пейзаж-головоломка успел заметно утомить.
Пол был обычный, мозаичный. В узорах угадывались животные, растения, и… человеческие фигуры. Виднелось несколько гигантских колонн, уходящих вверх. Все пространство заполняли предметы. Они висели над полом на высоте от нескольких сантиметров до полутора метров.
