– Прибыл профессор Честертон.
– Пусть подождет в комнате для гостей, – велел Динозавр, – Ну, теперь обсудим наши последние достижения, а потом выложим карты перед профессором.
– Профессор умный, – закивал Черный шаман. – Он будет с нами…
* * *
Звездоплаватели понимали уже, с чем столкнулись, какая зараза к ним прилипла, и что она бьет через бронированный титанит и силовые поля. И что ни в коем случае нельзя приближаться к больному, какие бы средства предосторожности ни предпринимались. Если источником заражения служили эфирные устойчивые информструктуры, то для них в природе нет преград.
– Не смейте, доктор, нам вы уже ничем не поможете, – едва шевеля губами, прошептал капитан «Енисея», когда увидел на экране подходящую к одиннадцатому блоку капсулу.
– Пока что я хозяин в госпитале, – отрезал Сомов. – Когда будете на моем месте, тогда и приказывайте.
Сомов выбрался из капсулы, произнес:
– Снять защиту.
И прошел в бокс. Он задумался на миг, потом откинул шлем, отстегнул перчатки и бросил их подоспевшему роботу.
– Будем работать, – сказал он, нагибаясь над капитаном.
– Бесполезно, – прошептал тот. – Я уже мертв.
– Для мертвеца вы неплохо качаете права. В общем, помолчите.
Сомов прикрыл глаза, ощущая что-то мягкое и теплое вокруг – потоки Вселенской вечной энергии. Потом пальцы его легли на «раковину».
Опять сработало. Как и при случае с жертвами вампиров, «раковина» помогла выжить экипажу разведывательного звездолета. Точнее, помог Сомов, вооруженный приорским «сувениром».
Состояние капитана заметно улучшилось. А потом госпитальер начал работать с другими. Болезнь отступала, но неохотно, крепко держась на каждой завоеванной ею позиции. Это не была борьба врача и вируса. Это была война двух сил. И, вооруженный «раковиной», Сомов оказался сильнее.
Измочаленный, выжатый, как лимон, вечером он сидел и смотрел внимательно на «раковину». Он начинал осознавать, что в ней может скрываться не только добро, но и зло. Что сила в ней может быть направлена на что угодно.
А еще в очередной раз Сомов думал, что с ним происходит что-то неладное. И не мог понять, что именно. Он все чаще чувствовал себя больным и разбитым. Так чувствует себя человек, впервые ставший донором. И тогда он тянулся к «раковине», но она не помогала. Действительность как бы расплывалось. Такое ощущение бывает, когда резко падает зрение.
Предметы становятся расплывчатыми. Но со зрением было все в порядке. Расплывчатым становилось восприятие сути вещей, а не их вида.
Впрочем, субъективная оценка собственного самочувствия целиком и полностью подтверждалась объективными показателями. Сомов заставил себя, скрепя сердце, пройти диагностические исследования на уникальном эфиротомографе поколения «Ультра», который давал полную картину состояния организма, включая все тонкости энергообмена и химических превращений. Так вот, томограф «Ультра» совершенно четко диагностировал нейрофизиологическое переутомление организма.
Началось все с этих чертовых вампиров. Он понимал, что взялся не за то дело. Что нужно прекращать эти опыты. Они просто опасны. И все равно каждый день, закончив основные дела, он направлялся в автономный блок и начинал эксперименты… Но только после того, как минимум полчаса неподвижно сидя в кресле, смотрел на видеоэкраны, на которых мелькали взбудораженные твари.
Иногда Сомову казалось, что в него вторгается чужая воля. И воля эта зловещая. Осмысленная, ничего общего не имеющая с тупым чувством голода, присущим космическим вампирам, и вместе с тем каким-то образом похожая на волю вампиров. Но иная…
Прошло несколько дней после того, как была отведена угроза жизням астронавтов. На миг на Сомова нашло просветление. И он вдруг с ужасом осознал, что уже не тот. Что отчаянный, рискованный шаг по спасению экипажа «Енисея» был последним шагом былого госпитальера Сомова. Теперь он не сделал бы этого. Но понимание недолго задержалось в нем. Мир опять начал размываться, и все понятия встали с ног на голову. Последняя четкая мысль была: «Я ТЕРЯЮ СЕБЯ…»
* * *
Ну вот Филатов и в самом логове. Уютная просторная комната для деловых встреч. В воздушном потоке в углу кружились осенние листья, мягко шурша. Со всех сторон лился синий и зеленый свет с красными всполохами. СТ-проекции складывались в абстрактные красивые фигуры и тут же распадались.
Впрочем, дизайнерские фокусы нисколько не интересовали Филатова. А интересовала его главная вещь – комп. Если это комната для деловых встреч, значит, местный комп должен иметь выход на основные базы данных.
Надо начинать работать. Времени не так много. Для начала проверить активность следящих устройств… Не активизированы. Значит, можно передвигаться по комнате без опасения, что за тобой подглядывают.
Филатов вынул коробочку «проникателя-туннельника» новой модели. Ну, научники, сейчас увидим вам цену, Вставил контактную пластину в гнездо компа.
«Проникатель» начал нагреваться. Внутри него происходили невероятно сложные процессы. Обрабатывалась гигантская информация. Наконец Филатов ощутил покалывание.
Все, пробились через пароли к информбазе! Началось переписывание. В микроскопическое пространство перекачивались огромные объемы данных, одновременно отсеивались ненужные сведения, повторы.
Через минуту Филатов сменил переполненную пластинку внутри «проникателя». Потом еще одну… После пятой раздался щелчок – все важное упаковано и готово к отправке.
Вовремя. Зажегся СТ-проем. В нем появилось лицо Пенелопы.
– Профессор, майор ждет вас.
– Где?
– В секции «Редут».
Ну теперь бы не ляпнуть чего ни попадя. О секции «Редут» профессор ничего не упоминал, когда под воздействием психотропа расписывал главные корпуса.
– А… – промямлил Филатов неопределенно, что могло означать и посторонний невысказанный вопрос, и незнание того, где этот самый «Редут».
– Вас проводит робот, – изображение Пенелопы пропало.
Через минуту появился робот-андроид.
Филатов направился вслед за ним.
Скользящие полосы унесли их по коридору. Потом лифт – гравиплатформа порхнула со стометровой высоты вниз. Потом опять переходы. Остановились перед металлической дверью, на которой был значок, обозначающий защиту первой категории. «Редут» – сердце комплекса. Чего они тут хранят? В защиткостюмы не одевают – значит, среда не агрессивная и не радиоактивная. Что же там?
Впрочем, хранили там не «что-то», а «кого-то».
Черная оплывшая туша возвышалась на троне из человеческих костей.
– Профессор, разрешите представить того, кто является важнейшей составляющей частью проекта «Гуманитарная помощь». Черный шаман с Ботсваны.
