– Вот нечисть! – наигранно приподнятым тоном произнес гость Из его прокушенной губы стекала по подбородку тонкая струйка крови.
* * *
"… Это было так давно, что теперь никто и не скажет, сколько лет растворилось и ушло в небытие, сколько поколений сменилось.
Иглины не принадлежали к племени богов. Не принадлежали они и к племенам титанов. Над ними, как и над всеми смертными, властвовал закон воплощения и перехода. Но в чем-то они были выше и богов, и титанов. Они достигли таких высот в познании сущего, каких не достигал никто. Они умели большое дать малым, а малое – большим, растягивать часы в столетия и сворачивать столетия в кратчайший миг. Их не страшили расстояния, они владели стихиями, твердым огнем и живой водой. Они управляли тончайшими эфирными дуновениями, и эфир в их руках был подобен глине в руках умелого гончара. Они не знали равных в зодчестве, они создавали величественные строения, каких не ведал свет, но, не удовлетворившись своими творениями, тут же разрушали их. Плоды их трудов славили само имя Творца.
Домом для иглинов были мириеды миров. Беззаботно и легко проходя через тысячелетия, они видели смену эпох, расцвет и падение великих держав и культур. По крупицам они собирали зерна знаний, свет искусств. Они щедро раздавали знания людям и, к скорби своей, видели, что нередко их подарки шли во зло, ибо людьми чаще правят алчность, высокомерие и злоба, чем добродетель. Тогда они стали таить свои знания
Меж тем наступали иные времена. Тьма, плескавшаяся за стенами иглинских крепостей, обвивала и сдавливала их своими змеиными кольцами. Она была жадна и требовала дани. Невзгоды начали обрушиваться на иглинов одна за другой. Но это были лишь первые капли дождя, за которым пришла настоящая буря.
Откуда-то из несказанного далека, из потаенных серых миров явились железные орды курусманутов. Они шли стальным потоком, опустошая один мир за другим, сметая все на своем пути, привнося свой порядок вещей, для которого есть много страшных слов – запустение, хаос, беда.
Но курусманутов не занимали побежденные миры. Они искали путь в город Абраккар. Им нужны были не только жизни иглинов, их унижение и боль. Они жаждали их знаний, мощи, чтобы тысячекратно увеличить силу своих мечей, возвысить заоблачные вершины своего самолюбия, углубить и без того, казалось, бездонную пропасть зла. Они шли к цели настойчиво, настырно – год за годом, десятилетия за десятилетием, век за веком.
Иглины никогда не стремились прослыть великими воинами. Они вообще не были воинами. Сердца их всегда были полны сострадания и любви, они не привыкли драться. Даже за свою жизнь. Или за чужую. Они привыкли просто жить. Они были слишком стары, безжизненно мудры, беспомощно могущественны и смиренны. Песчинка за песчинкой уплывало время в их часах.
Крепость семи замков, остров Синего Крыла, Город Золотой Паутины, Утес Гарпий – одно за другим сдавали иглины врагам свои цитадели. Меньше становилось их убежищ, меньше становилось и самих иглинов. Сперва их были миллионы, затем – тысячи, потом – несколько сотен. И тогда они окончательно поняли, что проиграли, что Вселенной для них больше нет. Из всех миров для них остался лишь небольшой клочок суши, последняя цитадель – Абраккар.
Город городов был возведен в несказанных краях. Перламутровая стена вздымалась ввысь над черным бескрайним морем, в чьих водах тонули звезды и созвездия, чьи шуршащие волны омывали рифы бесчисленных внутренних и внешних миров. Не было в те края доступа не только смертным, но и странствующим духам, и сущностям из животворного эфира, для которых вообще нет сокрытых мест.
Иглины обрели наконец долгожданный покой и безмятежность, зная, что враг в бессильной злобе бьется о невидимые преграды, не в силах найти то, что рядом, отчаявшись проникнуть в заповедные края.
Так продолжалось очень долго. Но так не могло продолжаться до скончания веков. Времени подвластны люди, живые твари, камни. Подвластны ему и иглины – никто не может пренебречь Великим Колесом событий и эпох. Время найдет слабое звено в любой цепи. Оно возьмет верх. И оно взяло верх.
То, что не могли сделать сила и мечи стальных легионов, сделали гордыня, ибо горьки плоды ее, и предательство, ибо нет ничего более опасного для открытых и добрых сердец, чем коварство тех, кому доверяешь и кого считаешь другом. Себялюбие, гордыня, жажда власти – эти змеи будто восстали из глубины времен, и нашли щель в неприступных стенах Абраккара. Они овладели одним из иглинов – Ан-Бук-Гаром. Он не прославился ни глубиной мыслей, ни широтой знаний, ни высокими способностями к искусствам и прекрасно понимал это, что рождало в его сердце безумную зависть. Вместе с тем, в отличие от сограждан, кровь его была горяча, он не хотел жить в затворничестве, пусть и в самом прекрасном затворничестве, какое только могло быть. Он хотел сражаться и повелевать. Для него, последнего воина иглинов, небесный Абраккар был наполнен скукой… Правильно говорят – нет света без тени, и ростки зла могут подняться даже в самой светлой обители.
Настал день, когда, пользуясь своим правом, Ан-Бук-Гар собрал сограждан в Хрустальном зале, где солнце бьется в застывших струях воды, где эфир струится меж ажурных колонн и где, не мешая друг другу, соседствуют солнечный и лунный свет.
– Не стыдно ли нам, самому могущественному из могущественнейших племен, прятаться, подобно трусливым ящерицам, в этой щели? – обратился к согражданам Ан-Бук-Гар. – Неужели не жжет вас, потомков великих иглинов, владык тысячи миров, позор за наше бесполезное, бессмысленное существование? За нашу праздность и безделье? Не досадно ли нам, познавшим заветные тайны вещей, умеющих не только создавать великие творения, но и мановением руки вызывать разрушения, отступать перед сворой псов, именующих себя курусманутами? Не пора ли нам вспомнить, кем мы были, и с отвращением взглянуть на то, во что мы превратились?
– Мы хотели мира, – раздались голоса. – И мы его получили.
– Мы хотели спокойствия. И мы его получили.
– Мы хотели тишины. И мы ее получили.
– Да, – усмехнулся Ан-Бук-Гар. – Мы хотели спокойствия и отдали тысячу миров на поругание. Мы хотели тишины и отдали безграничную власть, которую держали в руках. Мы – недоразумение природы. Когда нас не станет, ничего не изменится в размеренном порядке вещей.
– Ничто не может изменить порядка вещей и порядка его изменения. Как бы сильны и могучи мы ни были, все будет смыто океаном беспредельности.
– Это слова слабых духом! Мы забыли, что такое война. И мы должны вспомнить это. Тысячи миров отданы на растерзание жестоким зверям. И эти миры по праву принадлежат нам!
– Нас мало. Мы давно разучились воевать. Что мы можем противостоять железным легионам? Да и зачем нам нужно это?
– Опять заунывные речи и ленивые отговорки. Мы обладаем бесценными сосудами знаний, из которых нетрудно выпустить демонов разрушения, уеужели мы не сможем даже этого?
– Сможем.
– Мы создали свой легион, и один наш воин будет стоить легиона курусманутов. Мы сметем их, как река смывает опавшие листья. Мы возродим в тысяче миров былую славу иглинов. И мы не будем, как раньше, скрываться по норам. Мы будем править ими. Править разумно и справедливо, как не правил до сего дня никто. Мы приумножимся числом. Мы вознесемся на небывалые высоты. Опять все будут трепетать перед одним словом «иглин».
