Она понуро кивнула.
- Представляю, как бы вам хотелось свидеться с ним вновь.
Ее плечи будто окаменели.
- Услышать его голос, - продолжил я. Она перестала болтать ложкой в стакане.
- Обнять.
- Почему... Почему вы говорите такое?
- А что я говорю? - приподнял я бровь. - Инга Николаевна, вас что-то тревожит. Она молчала.
- Вы чем-то очень сильно обеспокоены. И я могу попытаться угадать, чем...
Ее руки начали трястить, и она начала теребить рукав платья.
- За последнее время в вашей жизни было немало странного.
Нервы у нее не выдержали.
- Нет! - крикнула она.
- Вы считаете, что это нечто принадлежит только вам, - произнес я. - И свой страх, свои надежды, свое возможное разочарование и отчаянье вы не хотите отдавать никому.
- О чем вы? - обреченно прошептала она.
- Вы прекрасно знаете. И знаем мы, - тут я позволил себя соврать, ибо путь от предположения до знания достаточно велик. - Расскажите. Это очень важно.
- Кто вы такие? Вы не из архива.
- Мы ваши друзья. Мы те, кто призваны защищать. И те, кто верит в чудеса. Расскажите о Тиме, - попросил я.
- Сорок лет прошло.
- Нет. Нас интересует то, что было недавно.
Он вытерла ладонью щеку, смахнув ненароком стакан с компотом. Струйки жидкости потекли со стола, капая на платье, впитываясь в землю, но Инга Николаевна не обращала на это внимания.
- Он... Он жив? - полушепотом произнесла она.
- Возможно, - кивнул я. - Точнее, жив, но сильно изменился. Вы можете его даже не узнать.
- Узнала я его! Узнала!
- Он был здесь?
- Не был. Ночной звонок по СТ-фону. Три дня назад. Какой-то силуэт темный и неясный. Какие-то ничего не значащие слова.
- Какие? - спросил Шестернев.
- Что-то вроде "я вспоминаю"... Меня будто ударило молнией. Хотя я не могла различить лица говорившего - оно было в каком-то тумане, не могла различить оттенки голоса, но я поняла - это Тим. Я думала, что сошла с ума. Что мне привиделось. Или что я просто растолковала ошибочный звонок как подсказку болезненного сознания.
Она поморщилась и глубоко вздохнула.
- Боюсь ночных звонков. Тогда тоже позвонили ночью. И сообщили, что связь с "Селигером" потеряна. Потом мне сказали, что, видимо, причиной явилось столкновение с метеоритом и неполадки в противометеоритной защите корабля. Так?
- Не совсем.
- Это был Тим... Но не мой Тим. Какой-то чужой. Не от мира сего.
- Больше он не пытался выйти на связь с вами?
- Нет. Сорок лет. И теперь надежда. Скажите, я увижу его еще?
- Не знаю, - я напрягся.
- Пусть. Лишь бы знать, что он жив.
- Жив, - хрипло произнес я. Еще как жив!
Я почувствовал, как по спине и шее ползет змейка и волосы становятся дыбом...
* * *
Он стоял в нескольких метрах за моей спиной. Он стоял, застыв холодной льдиной, и вместе с ним застыло все вокруг. Даже легкий ветерок стих. Замолчали птицы. Нас накрыло глухое, ватное безмолвие.
Я смог обернуться. Виски давило. Тим стоял сосредоточением злой энергии. Лица его я не мог уловить, как и в прошлый раз, но знал точно - он. Весь мир вокруг нас наливался голубым светом.
Инга Гиатулина приподнялась. Полетел на землю кувшин с натуральным компотом, но не разбился. Лицо хозяйки стало быстро бледнеть, и я испугался как бы у нее не разорвалось сердце.
- Тимур, - едва слышно прошептала она. Но в повисшей тишине ее слова звучали четко и ясно, они, будто подпитываемые разлившейся в окружающей среде энергией, наливались силой и приобретали самостоятельную жизнь. - Сынок.
Она пошатнулась, ухватившись за спинку садовой скамейки. Она безошибочно узнала в этом монстре своего сына, которого похоронила в душе сорок лет тому назад.
С минуту мы не двигались, будто боясь нарушить неустойчивое равновесие, удержаться в текущей хрупкой реальности и не рухнуть куда-то, в пучину хаоса и кошмара. Первобытный, мистический ужас поднимался в моей душе. Из встреч с Найденышем это была самая зловещая.
Напряжение достигло своего пика. На меня будто обрушили тонну песка, и я стоял, держась из последних сил на ставших ватными ногах. Тим сейчас напоминал старинный ядерный реактор, из которого выдернули стержни и который пошел вразнос, готовый вот-вот рвануть и смести все окружающее. Живой Чернобль!
Раздутый до предела воздушный шар - вот во что превратилось окружающее пространство. И надувал его Найденыш. А мы болтались внутри этого шара.
Я попытался скинуть с себя невидимую тяжелую руку. Надо быть готовым к смертельной схватке. Хотя я подозревал, что шансы у меня невелики. Я мог еще сражаться на равных с Найденышем в логове "ночников". Но вряд ли я справлюсь с Тимуром Гиатулиным, вернувшимся в свой дом.
И тут раздутый до предела шар лопнул. Зашуршал ветер в листьях. Снова защебетали птицы и зашевелились кроны деревьев. И сам Тимур начал меняться. Из неустойчивой текучести стали проступать черты его лица.
Вскоре в черном комбинезоне перед нами стоял капитан "Селигера" Тимур Гиатулин, нисколько не изменившийся за сорок лет, будто сошедший с СТ-фотографии из регистрационного банка. Выражение его лица было как у очнувшегося ночью на крыше лунатика, не понимавшего, как, куда, зачем он попал.
- Мама, - хрипло, полувопросительно, полуутвердительно произнес он. Он шагнул ей навстречу,
- Мама... Я вспомнил... Неправильно. Все плохо. Все не так...
- Тим, - судорожно вздохнула она, делая ему шаг навстречу.
- Я не знаю, как все было... Я не могу, - лицо его исказила гримаса боли.
- Я знала, что ты жив.
- Жив? - на его лице появилось удивление. - Жив. Я понимаю.
Инга Николаевна покачнулась, Тим ринулся молнией навстречу, пытаясь поддержать ее, но отпрянул.
- Нельзя. Я не могу. Я должен идти.
- Тимур, останься!
- Нет, мама. Все неправильно. Я не свой. Он повернулся и неуверенно пошел прочь.
- Стой, Тимур! - закричал я. - Ты дома. Ты вернулся. Мы поможем тебе!
Он пошел быстрее, переходя на бег. Я потянулся к кобуре с разрядником. И тут Тимур исчез. Переместился. Притом настолько далеко, что я не сразу смог уловить его след. А когда уловил, понял, что не смогу его настичь.
Вжав кнопку коммуникатора, я закричал:
- Объект здесь! "Барьер"!
