— Госпожа Сидзукэ. Это я.
Затем это существо тоже скрылось в потолке.
Сидзукэ прижалась спиной к стене. Она очутилась в ловушке. Она не могла рискнуть спускаться по лестнице. Вдруг она встретит еще одного демона, и тот пройдет прямо через нее? Сидзукэ не была уверена, что ее рассудок достаточно крепок, чтобы пережить подобное потрясение и устоять. Однако же, если она не уйдет отсюда, то, несомненно, через некоторое время либо кто-то из этих демонов, либо новоприбывший обнаружит ее и…
И что? Неопределенность лишь подбавляла страху.
Сидзукэ надеялась, что Хиронобу придет сюда за ней. Но она знала, что он не придет. Ее хитроумное замечание о доброте и мужественности заставило его гордиться тем, что он предоставил жене свободу, которую, по его мнению, она желала.
Судзукэ заметила под потолком движение тьмы среди тьмы, еле различимый силуэт человека, спускающегося по незримым ступенькам. Он добрался до пола комнаты и двинулся к лестнице — и к Сидзукэ.
Ей уже некуда было отступать. Который это? Сидзукэ сама не знала, кого из двоих призраков она боится больше. Поговаривали, будто самые опасные демоны маскируются, чтобы легче было обманывать и запугивать людей. В таком случае, тот, который казался моложе, мальчишка, был опаснее мужчины. Когда призрак приблизился, Судзукэ показалось, что это и вправду худший из двух, поскольку силуэт был меньше, чем у воина.
Существо прошло мимо выхода на лестницу и подошло к окну. Теперь он находился в двух шагах от Сидзукэ, прижавшейся к стене. Он повернулся, и в свете звезд она увидела сухопарое, морщинистое лицо старика.
Сидзукэ закричала от ужаса и беспомощности, и помчалась вниз. Лишившись от потрясения всякой осторожности, она наполовину сбежала, наполовину свалилась с лестницы. На всем пути ее преследовали демонические причитания. Лишь очутившись в объятиях Ниронобу, Сидзукэ осознала, что этот вой исходил из ее груди.
— Схватить всех! — приказал Хиронобу.
— Да, господин!
Самураи выхватили мечи и ринулись в башню.
Сидзукэ знала, что они никого не найдут, потому что там никого и не было — только призраки.
Хиронобу крепко обнял ее.
— Ты в безопасности, Сидзукэ. Ты в безопасности.
Сидзукэ в отчаянии вцепилась в мужа. Ее трясло. Нет, она не в безопасности. Она никогда больше не будет в безопасности.
За миг до того, как закричать, Сидзукэ подумала, что видит третьего демона. Но затем она узнала в старике и того мальчишку, и воина. Это было вовсе не три демона, а один и тот же. Он прожил целую жизнь за каких-нибудь несколько часов.
Что же явится ей на следующий раз? Разлагающийся труп?
К горлу Сидзукэ подкатилась волна желчи. Сидзукэ сдержала эту горькую, горячую волну и удерживала ее, как ей показалось, очень долго, прежде чем так вернулась обратно.
Хиронобу мгновенно возложил ответственность за нападение, которое, как он предположил, предпринял нанятый ниндзя, на соседнего князя, которого он издавна не любил. Сидзукэ даже не стала пытаться переубедить его. Да и как бы она это сделала? Если она скажет мужу, что нападающий был не человеком, а демоном, и если он ей поверит, это все равно не избавит врага Хиронобу от подозрений с его стороны. Если уж такие подозрения возникли, они будут расти и расти, пока не придут к очевидному, с его точки зрения, выводу. Подлый трус, способный нанять ниндзя, несомненно, не остановится и перед тем, чтобы нанять колдуна и вызвать демона. А если Хиронобу ей не поверит, если он сейчас усомнится в ее здравом рассудке, то впоследствии, в будущем, когда она поделится с ним пророчествами, его восприятие будет уже искажено. Грядущее, которое она предвидит, настанет, невзирая ни на что. Но сопутствующие обстоятельства могут тогда оказаться прискорбно иными. Сидзукэ не могла пойти на такой риск. Придется допустить страдания и гибель ни в чем не повинного человека.
В ту же ночь Хиронобу отправил гонцов к главным своим вассалам. Прежде, чем утреннее солнце прогнало росу с листвы, он в сопровождении девятисот конных самураев отправился на восток, дабы атаковать князя Теруо. К этому времени потрясение, которое Сидзукэ испытывала с момента появления демона, привело к лихорадке, ознобу, головокружению и постоянной тошноте.
Она удалилась в свои покои еще до рассвета. Она отпустила своих дам. Все равно если призрак явится, они ничем ей не помогут. Как и монахини в монастыре, они совершенно не ощущали демоническое присутствие. Они будут видеть лишь, как ведет себя сама Сидзукэ, и просто сочтут ее безумной. В коридоре перед ее комнатой встали стражники. Поскольку они выполняли приказ Хиронобу, Сидзукэ не могла отослать их. Она лишь надеялась, что ей удастся сдержать настолько, чтобы они ничего не услышали.
Если бы она была достаточно мужественной, она не стала бы дожидаться, пока демон придет к ней. Она пошла бы в главную башню и сама нашла его. Но она не настолько отважна.
Сидзукэ осталась одна. Она боялась идти и боялась оставаться на месте, боялась спать и боялась бодрствовать, боялась медитировать и боялась предаться видениям. В мире не осталось места или состояния рассудка, которые могли бы послужить ей убежищем.
С наступлением ночи терзавшее ее лихорадочное возбуждение лишь усилилось. В конце концов, побежденная болезненным состоянием, страхом и изнеможением, Сидзукэ прилегла. Но стоило ей улечься, как ее сознание принялось то затуманиваться, то проясняться с обманчивым коварством. Когда Сидзукэ казалось, что она бодрствует, она пыталась пошевелиться и обнаруживала, что не может этого сделать. Когда ей казалось, что она спит, она обнаруживала, что думает, будто спит, а это, конечно же, означало, что на самом деле она бодрствует. Однако же, она и тогда не могла двигаться. Ни пошевелить пальцем, ни приподнять веки, ни изменить ритм дыхания, ни расслабить или напрячь мышцы — все это было выше ее сил. И все то время, пока Сидзукэ вела эту безнадежную борьбу, она слышала отдаленный, размеренный, высокий звук, нечто среднее между чириканьем и хныканьем. Сперва Сидзукэ приняла его за пение цикад. Но в нем не было характерного для цикад ритма. Этот звук скорее напоминал затихающий звон храмового гонга, только вместо того, чтобы делаться тише, он становился все громче и пронзительнее. Не было ли это предвестьем приближения демона? И снова Сидзукэ принималась бороться, чтобы обрести власть над своим телом, ну хоть сколько-то. За ее внешней неподвижностью скрывался страх, ужас, порожденный не столько болью или параличом, сколько ужасными предчувствиями. Если бы только она могла открыть глаза, или сжать кулак, или хотя бы прошептать слово…
Внезапно звон смолк. И в то же самое мгновение Сидзукэ услышала за дверью чей-то голос.
— Почему я должен бояться? Это всего лишь комната, такая же, как и все остальные.
Голос принадлежал юноше и был незнаком Сидзукэ.
1796 год, запретное крыло замка «Воробьиная туча».
— Ну а я боюсь, — прошептала госпожа Садако. — Давайте уйдем отсюда.
