– Я же тебе говорил!
– Да, правда. Но я думал, ты шутишь. Теперь я знаю, что ты не шутил. И он очень меткий. С двадцати шагов он девять раз из десяти попадает в мишень с первого выстрела, а со второго – всегда. Интересно, почему он так упорно тренируется? В Японии ему не на ком испытать свое искусство.
– Он – воин, как и мы, – заметил Хидё, – а война близится. Разве этой причины не довольно?
Эмилия внимательно наблюдала за Гэндзи. Если б он выказал хоть каплю усталости, она бы непременно настояла на возвращении. Но пока что князь выглядел прекрасно. Несомненно, пребывание дома пошло ему на пользу. Да и климат в здешних местах был куда мягче, чем в Эдо. В Эдо сейчас царила суровая зима. В этих краях она скорее напоминала раннюю весну.
– Здесь всегда такие теплые зимы?
– У нас редко бывает холоднее, чем сейчас, – сказал Гэндзи, – потому мы и не нуждались до сих пор в эскимосской мудрости.
– Господин!
– Будь наши зимы более снежными, возможно, рождаемость бы сильно увеличилась.
Эмилия отвернулась в замешательстве, чувствуя, как лицо заливает краска. Она, должно быть, сейчас красная, как «джонатан»!
Гэндзи рассмеялся.
– Извините, Эмилия. Я не удержался.
– Вы обещали, что никогда не будете упоминать об этом.
– Я обещал, что никогда никому об этом не расскажу. Но я не обещал, что не стану говорить об этом с вами.
– Князь Гэндзи, с вашей стороны это не по-джентльменски.
– Не по-джентльменски?
– «Не» – частица, обозначающая отрицание. Джентльмен – это человек, обладающий положительными качествами и высокими моральными принципами. «По-джентльменски» означает «свойственный джентльмену». – Она повернулась и смерила Гэндзи строгим взглядом. – Вы сейчас не проявляете ни положительных качеств, ни высоких моральных принципов.
– Непростительная оплошность. Смиренно прошу вас принять мои глубочайшие извинения.
– Я бы приняла, если б вы не улыбались так весело.
– Но вы тоже улыбаетесь.
– Я не улыбаюсь, а кривлюсь.
– Кривлюсь?
Этого Эмилия объяснять уже не стала.
Некоторое время они ехали молча. Время от времени Эмилия украдкой поглядывала на Гэндзи и всякий раз видела на его губах легкую улыбку. Эмилии хотелось обидеться на него, но у нее не получалось. Но нельзя же сделать вид, будто он ничего такого не сказал! Его шутки совершенно неуместны. Особенно если учесть, что она – миссионер, а он – князь, покровительствующий ее миссии. И последние события ничего в этом смысле не изменили.
Эмилия остановилась и оглянулась на «Воробьиную тучу». Когда она только-только прибыла сюда, ее ожгло разочарование, острое до боли. Это и есть замок? А где же огромные каменные стены и башни, парапеты и бастионы, бойницы и амбразуры, ров и подъемный мост? Здесь лишь основание было каменным – из плотно подогнанных блоков, не скрепленных известковым раствором. А над ним возносились причудливые деревянные пагоды с черепичными крышами. Замок должен быть обиталищем рыцарей, таких, как Уилфред Айвенго. Но как Эмилия ни старалась, ей не удалось представить Айвенго во всем его великолепии – могучий боевой конь, сверкающий доспех, щит у седла, копье в руке, – выезжающим из подобного сооружения. Здесь, в Японии, не только красота, но и замки были совсем другими. И если одно отличие стало для нее подлинным благословением, то второе принесло горькое разочарование.
Но за две прожитые здесь недели она начала относиться к этому строению иначе. «Воробьиная туча» казалась на взгляд невесомой; ее семиэтажная громада словно парила над скалистым береговым утесом. Каменное основание выдавалось вперед изящной вогнутой линией. Над ним поднимались оштукатуренные стены, белые, словно летние облака. А еще выше причудливо изгибались крыши, крытые серой терракотовой черепицей. Отсюда, с расстояния в две мили, Эмилия без труда могла вообразить, будто серая черепица – это стая взлетающих воробьев. И по сравнению с воздушным, неземным изяществом «Воробьиной тучи» средневековые европейские замки, встававшие прежде в ее воображении, показались Эмилии почти жалкими в своей приземленности.
– Эмилия, вы очень сердитесь? – спросил Гэндзи.
Эмилия улыбнулась и покачала головой:
– Нет. Мне только кажется, что над некоторыми вещами шутить не стоит.
– Вы правы. Я больше не буду.
Они подъехали к небольшой возвышенности. И еще до того, как взобрались на гребень, Эмилии почудился знакомый запах. Наверно, это все оттого, что втайне она все-таки скучает по дому… Мгновение спустя взгляду Эмилии предстала маленькая долина, и девушка покачнулась в седле. Воздух внезапно показался ей разреженным, словно она очутилась высоко в горах.
– Яблоневый сад… – еле слышно прошептала Эмилия.
Сад был небольшой – около сотни деревьев. Но когда Эмилия с Гэндзи съехали вниз и яблони окружили их со всех сторон, уже не имело значения, сто их здесь или десять тысяч. Девушка привстала на стременах и сорвала ярко-красный плод.
– Откуда здесь этот сорт, «макинтош»? – удивилась Эмилия. – Если это и не он, то что-то очень похожее. Мы тоже выращивали его у себя на ферме.
– Возможно, это и вправду тот самый сорт, – отозвался Гэндзи, – хотя здесь его называют иначе. А что, яблоки – исконно американское растение?
– Нет. Его завезли переселенцы из Европы. Один человек по имени Джон Яблочное Семечко всю жизнь рассаживал их по стране. Во всяком случае, так я слыхала. Может, это просто выдумка, а не подлинная история.
– Зачастую они мало чем отличаются друг от друга, – заметил Гэндзи. Он потянулся было к ветке, но задохнулся и опустил руки. Раны заставили его отказаться от своего намерения. – Я часто забирался на какое-нибудь из этих деревьев и вел воображаемые беседы. Мои собеседники были очень мудры.
– Я тоже любила лазать по деревьям, – призналась Эмилия, – и играть на них вместе с братьями.
– Воображаемыми братьями?
– Нет, настоящими. С Томом и Уолтом.
– Они тоже миссионеры?
– Нет. Они умерли в детстве.
– А ваши родители?
– Они тоже скончались.
– Так значит, мы с вами оба сироты. – Князь вновь взглянул на дерево. – Интересно, вы еще не разучились?
– Что?
– Лазить. Вы можете взобраться на дерево? Если б не раны, я бы сейчас вскарабкался до самой верхушки.
– Я тоже могу, – заявила Эмилия.
– Да, конечно.
– Почему у вас такой вид, будто вам не верится?
– Ну, честно говоря, вы не очень похожи на верхолаза.
