– Насколько я понимаю, нет, – сказал Хидё.
Он и сам был не очень-то красноречив. И теперь от несвойственной задумчивости на лбу самурая прорезались морщины.
– Вот и мне так кажется, – сказал Таро. – Но насколько в таком случае уместно говорить о госпоже Эмилии и госпоже Хэйко в одинаковых выражениях?
– Совершенно неприемлемо! – с облегчением согласился просиявший Хидё. – Конечно же, я неверно подбирал слова. Восхищение госпожой Эмилией завело меня слишком далеко. Нам вовсе незачем преувеличивать ее достоинства.
– Конечно, – с прежним рвением поддержал его Таро. – Они и без того несомненны и не нуждаются в том, чтобы их приукрашивали.
– Да и в любом случае, много ли значит нечто столь мимолетное, как внешняя красота? – Хидё перевел разговор на более безопасную почву. – Важна красота внутренняя. А в этом с госпожой Эмилией никто не сравнится.
– Ты очень верно подметил главное, – отозвался Таро. От подобной постановки вопроса ему сразу полегчало на сердце. – Истинная красота – это красота души.
Два самурая радостно улыбнулись, продолжая наблюдать за своим князем и госпожой Эмилией. Они только что решили очень важный для них вопрос. Теперь они знали, как относиться к важной особе, не вполне укладывающейся в существующий порядок вещей.
* * *
– Вы не стали рассказывать князю Гэндзи о некоторых подробностях нашего путешествия, – сказала Хэйко.
– Он не спрашивал, – отозвался Старк.
Они сидели в комнате, выходящей во внутренний садик. Это была одна из нескольких комнат, специально приготовленных для Эмилии и Старка и обставленных в соответствии с их потребностями. Например, здесь наличествовали четыре стола, шесть стульев, большой диван, письменный стол и два комода.
Чужеземцы – не такие, как японцы. То, что хорошо для них, плохо для японцев, и наоборот. Таков был ведущий принцип, которым руководствовались слуги Гэндзи. В ревностном стремлении добиться того, чтобы почетные гости чувствовали себя как дома, слуги устроили их как князя, только наоборот. В княжеских покоях – много места и мало мебели, а в покоях для гостей все так плотно заставлено мебелью, что свободного места почти не оставалось. Слуги приложили все усилия, дабы создать такую обстановку, в которой сами они чувствовали бы себя предельно неуютно, – и преуспели.
– Я собираюсь сама рассказать ему об этом, – сказала Хэйко. – Сегодня.
Старк пожал плечами.
– Ваши тайны – это ваши тайны. Я не собираюсь никому ничего сообщать.
– Спасибо вам за подобную сдержанность. Я высоко ценю ее. Но эту тайну не сохранить. Я знаю, вы ничего не станете говорить. Но до князя Гэндзи вскоре дойдет известие о стычке у завала на тропе. И он поймет правду.
– И это породит проблемы?
– Думаю, да.
– Он не знает о других ваших умениях.
– Нет, не знает.
– Почему же вы ими воспользовались? – поинтересовался Старк. – Мы могли бы вполне успешно пробраться там тайком, а если б даже нас и заметили, я бы расчистил нам дорогу. Мечи против шестизарядного револьвера бессильны.
– Я не могла допустить, чтобы вы рисковали жизнью. Дед князя Гэндзи перед смертью изрек пророчество. Он сказал, что чужеземец, которого князь Гэндзи встретит под Новый год, спасет князю жизнь. Я была уверена, что вы и есть этот чужеземец.
– Но тогда со мной в любом случае ничего бы не случилось. Я остался бы невредим, дабы исполнилось пророчество. А если б я умер, это бы означало, что я – не тот человек, которого вы ожидали. Значит, вы ничего не теряли.
– Пророчества не исполняются сами собою, – возразила Хэйко. – Если мы не будем прилагать все усилия к их исполнению, они могут сбыться совсем не так, как мы предполагали. Если б вы оказались тем самым чужеземцем, которому предназначено спасти князя Гэндзи, и погибли, ваше место занял бы другой. Но это было бы уже не то. Князь Гэндзи спасся бы, поскольку так предсказано. Но его могли бы искалечить. Или могло получиться так, что он оказался бы на много лет прикован к постели.
– Значит, вот как эта штука работает, – сказал Старк.
Он во всю эту чепуху не верил. Но раз Хэйко хочет поговорить, почему бы ее не выслушать?
– А как дед князя Гэндзи ввязался во все эти дела с пророчествами?
– Он родился с даром предвидения. Его неоднократно посещали видения.
– И он всегда оказывался прав?
– Всегда.
– Почему же он никому не сказал, что это будет Эмилия?
– Пророчества всегда неполны. Хоть жизнь и предопределена, ход ее зависит от поступков. Жизнь предопределена нашей прошлой кармой, а поступки создают нашу будущую карму.
– Что такое «карма»?
– Из ваших слов ближе всего по значению слово «судьба», но карма – непрерывно изменяющаяся судьба.
– Судьба есть судьба, – сказал Старк. – Она есть. Она не изменяется. Просто мы ее не замечаем, пока не столкнемся с ней.
* * *
Иногда, когда Старку случалось завернуть в Эль-Пасо, он останавливался в заведении Мануала Круза. Если верить хозяину заведения, тут обитала дюжина лучших шлюх Техаса. Правда, Старк никогда не видал больше восьми за раз. И насколько он мог судить, они ничем не отличались от прочих шлюх города.
– Поэтическая вольность, – пояснил как-то Круз. – Это цепляет человека. Настраивает его на оптимистический лад. И ему польза, и бизнесу.
– Что такое «поэтическая вольность»?
– Парень, ты пришел сюда за уроком изящной словесности или хочешь, чтоб тебя здесь напоили, накормили, обсюсюкали?
– Я пришел трахнуть шлюху, – сказал Старк. – Все.
– Похоже, ты, парень, лишен воображения, – заметил Итан, приемный сын Круза.
Он носил револьвер на бедре, точно так же, как и Старк, и точно так же держал плечи расслабленными. Когда-нибудь Итан догадается, что он и есть тот самый Мэтью Старк, прославленный стрелок, и бросит ему вызов. Или сообразит, что они со Старком промышляют одним ремеслом, и предложит сотрудничать. Не одно, так другое.
Круз расхохотался:
– Ладно, иди. Осмотрись и выбери, которая тебе по душе. Старк посещал заведение Круза не потому, что здесь как-то особенно обслуживали. Просто этот бордель располагался ближе всего к окраине. А Старк не любил городов. Ему всегда казалось, что там нечем дышать. И потому он старался как можно меньше в них находиться.
Но в расположении этого заведения имелись не только плюсы, но и минусы. Старк терпеть не мог вони, долетающей из расположенного по соседству свинарника. В этом он отличался от большинства посетителей. Дела у Круза шли успешнее всего именно в те дни, когда ветер дул с той стороны. Впрочем, в этом крылась своя хорошая сторона. С точки зрения Старка, если и было в этом борделе что-либо хуже вони свиней, так это толпа пьянчуг, явившихся позабавиться. Въезжая в Эль-Пасо, Старк всегда проверял ветер, и до сих пор ему благополучно удавалось не смешиваться с этой толпой.
