Звучало хоть и сумбурно, но убедительно. Полина сникла, посмотрела на Хаустова с мольбой и попросила едва слышно:
— Ну, пожалуйста, Сергей, давайте посмотрим, вдруг человек еще жив! Это ведь… Он ведь последняя надежда для Антона. Последний шанс!
— Хорошо, — выдохнул с шумом Хаустов. — Пошли, посмотрим, только уговор — потом сразу деру отсюда. Никакой милиции вызывать не станем. Договорились?
— Да.
В свидании с милицией Полина видела мало проку. Еще свежи были в памяти воспоминания о жестком взгляде и безжалостных словах. На сочувствие там рассчитывать не приходилось.
Крякина они нашли в картофельной ботве. Он был мертв. Страшный удар топора рассек ему шею, отсюда и так много крови было на лезвии.
— Почему убийца не унес топор с собой?! — прошептала она.
Впилась руками в локоть Хаустова, когда он скорым шагом поволок ее к задней калитке.
Через эту калитку Хаустов будто бы и вошел, когда приехал. Машину предусмотрительно оставил за деревней. Чего, мол, рисоваться в такой щекотливой ситуации?..
Прошелся вдоль улицы туда и обратно. Потом зашел с тыла, увидел заднюю калитку и вошел, отмотав полметра проволоки. Крякин ее вместо замка использовал.
— Почему не унести — это же улика!
— Да ни черта это не улика. Это всего лишь орудие убийства, на котором наверняка нет отпечатков, — вздохнул Сергей в очередной раз. Он вообще очень часто и глубоко вздыхал. И снова повторил: отпечатков наверняка нет. А без отпечатков попробуй, докажи!
— Ну не знаю. Как-то нелогично оставлять орудие убийства на месте преступления.
— Ага, — перебил ее Хаустов с саркастическим смешком. — Логично было бы по деревне с топором наперевес пройтись, да? Кровь еще на лезвии не обсохла, но это ничего. Главное — на месте преступления не оставлять.
Полина обиженно прикусила язык.
И чего, собственно говоря, он на нее злится?! Она-то тут при чем? Раздражается, что не удалось уйти незамеченным, что на нее нарвался? Так зачем тогда в дом заходил? А если бы хозяин был там, тогда визит Хаустова уж точно не остался бы незамеченным. Или причина в другом, и раздражение, а то и страх, кроются в том же?
Кто выступит гарантом, что это не Хаустов убил Крякина, кто?! Никто!
Да, он приехал с вполне мирными намерениями — договориться о молчании с Василием Степановичем. Оставил, как утверждает, машину за деревней, чтобы не привлекать внимания. Зашел с заднего двора. Спрятался за домом, дожидаясь пока Крякин проводит свою гостью. Что вторая чайная пара никакого отношения к Хаустову не имела и иметь не могла, Полина была уверена — Хаустов не пользовался помадой. Так вот…
Он дождался, пока гостья Крякина удалится, позвал хозяина в огород подальше от соседских глаз. А огород был самым тщательнейшим образом огорожен двухметровым дощатым забором. Начал свои торги с Крякиным. Тот, видимо, не согласился, раз погиб. Может, цена его не устроила. Может, благороден был от природы и не хотел лжесвидетельствовать. Факт остается фактом — Крякина Василия Степановича убили! И убили перед самым приходом в дом Полины, потому что она наверняка бы слышала звуки спора или борьбы. Если все так, то получается, что Хаустов не мог не наткнуться на убийцу, когда тот убегал, совершив преступление. А он ни о чем таком даже не обмолвился, ни о каких подозрительных или знакомых лицах.
Что убийца скрылся через заднюю калитку, Полина тоже не сомневалась. Кто же попрется через центральный вход после драки? И одежда в беспорядке, и следы крови могут на ней остаться.
Кстати…
— Сергей! — позвала она его зловещим шепотом, когда они уже вышли за деревню и направлялись к машине.
— Что еще?
Он резко обернулся. И взгляд его Полине не понравился. Злым он был очень. Злым, сосредоточенным и испуганным.
— Сергей, мне кажется, что у вас на брюках кровь! — Полина ткнула пальцем в его правую брючину. — Вот здесь, сзади, ниже колена. И вот здесь, на кармане.
— Черт! — Он суетливо закрутился на месте, пытаясь рассмотреть штанину сзади ниже колена, потом уставился на свой карман, сделался пепельно-серым и со странным нервным смешком произнес: — Теперь ты точно меня в убийцы запишешь, так ведь?!
— Я не прокурор, — проговорила Полина осторожно и полезла в сумочку за мобильным.
Решение позвонить соседке тети Полины возникло из ниоткуда. Страх, что она теперь возможно один на один с самым настоящим убийцей, заставил ее сделать это.
— Тетя Маша, здравствуйте. — Полина с облегчением вздохнула, услыхав в трубке немного ворчливый тенорок старой женщины. — Я по какому поводу звоню…
И Полина вполголоса, чтобы не услыхал ее Хаустов, начала нести такую ахинею, что тетя Маша без конца принялась вздыхать и повторять: «ах, ты боже мой, бедная девочка». А под конец Полина скороговоркой попросила тетю Машу записать номер машины того, кто ее сейчас повезет домой. Так, на всякий случай.
— Кому вы звонили? — Хаустов настороженно замер возле машины.
— Соседке, — не соврала Полина, не уточнила просто, что соседка не ее, а покойной тетки.
— Зачем? — не унимался тот.
— Ну… Она просила позвонить, когда я доберусь до деревни. И просила обязательно позвонить, когда и с кем я поеду обратно.
От собственного виртуозного вранья у нее просто дух захватило. И будто сил прибавилось.
— И ты сказала ей, где и с кем сейчас находишься?! — прошипел Хаустов на такой высокой ноте, что сорвал голос и закашлял надсадно.
— Сказала, а что здесь такого? — прикинулась наивной Полина.
— Господи, Полина! Ну что за… — Хаустов взмахнул руками, выругавшись вполголоса и даже не извинившись. — И вы сказали ей обо мне?!
— Да, а что такого?
Она заморгала недоуменно, а про себя тут же подумала, что не всполошился бы Сергей так, кабы был без греха.
— Совершенная дурочка, — промямлил он с болезненным сочувствием и, сморщив лицо, спросил: — Ты блаженная, я не пойму, или дура, Полина?
— Думайте, как вам угодно! — вспыхнула она и, легонько его потеснив, двинулась мимо машины, потом, замешкавшись, все же проговорила с достоинством: — Ваша трусость, Сергей, не дает вам права опускаться до оскорблений. До оскорблений женщины. Всего доброго!
И она пошла, на подламывающихся ногах, с высоко поднятой головой и выпрямленной спиной, насколько это вообще было возможно при тех высоченных каблуках, на которые она с утра встала.
Сергей догнал ее уже через пару минут. Его рука осторожно коснулась ее локтя. И Хаустов примирительно забормотал:
— Извините меня, Полина. Извините. Я был неправ, груб и бессовестен. И что тыкал вам, простите. Вы вот демонстративно со мной на «вы», хотя и не первый день знакомы… Простите. Я, в самом деле, перепугался. Хотя, бояться мне особо нечего.
