На другом конце провода поинтересовались:
– А кто его спрашивает?
Я назвал свою фамилию.
Небольшая пауза, не более полутора минут, затем ко мне обратились по имени-отчеству, которых я, кстати, не называл:
– А вы по какому вопросу – по личному или по служебному? Если по служебному, то свяжитесь с таким-то, – и прозвучала новая для меня фамилия.
– Нет, я по личному, – ответил я, – не могли бы вы дать мне его домашний телефон? Или пусть он сам позвонит мне, – добавил я, чувствуя, что вряд ли мне дадут номер домашнего телефона Андрея. – Запишите мой номер. – Я назвал номер своего мобильного телефона. – Если будет возможность, пусть позвонит срочно, – добавил и положил трубку.
В этот же вечер мне перезвонил Андрей Грушин. Он сразу узнал меня.
– Андрей, хорошо бы нам встретиться.
– Что-то срочное? – спросил он.
– Да, есть разговор.
– Хорошо. Где?
Мы определили место.
Через полтора часа встреча состоялась.
Андрей был мужчиной лет тридцати двух – тридцати трех, крупный, высокий – почти громила. Увидев, я сразу узнал его, хотя он и изменился. Прежний апломб, уверенность в себе куда-то ушли. Теперь он был немного замкнутым, скромным, постоянно оглядывался по сторонам.
Мы поздоровались, сели за столик одного из небольших кафе. Надо было с чего-то начать.
– Я слышал, что у тебя большие неприятности?
– Не то слово – неприятности! – ответил Андрей. – Я же в Лефортово сидел, – добавил он, прекрасно понимая, что я в курсе его проблем.
– Как в Лефортово? – удивился я и чуть было не спросил, почему я его там не видел; но вовремя остановился: как я могу кого-то видеть там, кроме своих клиентов. – И как там?
– Ничего, жизнь и там есть. Вот, недавно вышел. Просидел под следствием несколько месяцев.
– Значит, ты с одним из моих клиентов сидел? – намекнул я на Пашу Цируля.
– А кого ты имеешь в виду? – спросил Андрей. – Цируля, что ли?
– Да, его, – кивнул я.
– Да, с ним сидел.
– Слушай, ведь ты вел его дело?
– Ну, как сказать. Брал его, разработку по нему проводил, – ответил Андрей нехотя.
Тут я решил перейти к делу:
– Дело в том, что меня очень интересует кое-какая информация. Конечно, если она не секретная. Информация о Цируле.
– Да какая там секретность! – махнул рукой Андрей. – Я же теперь в конторе не работаю и вряд ли когда буду работать. Скоро суд будет.
Я прекрасно знал, что таких, как Андрей – находившихся под следствием работников РУОПа, – было семь или восемь человек. Все они проходили либо по злоупотреблению служебным положением, либо по самоуправству, либо по статьям о вымогательстве.
Обладая неконтролируемой властью, эти люди, к сожалению, сами нарушали закон. Среди них оказался и Андрей.
Конечно, его можно было понять. Может быть, в чем-то он видел несправедливость, отсутствие защиты, которую ему обещали руководители могущественной организации, в которой он некогда работал. Но сегодня все его бросили и он остался один.
Вероятно, какая-то обида на контору у него осталась, поэтому он и начал рассказывать мне очень подробно все, что было связано с его работой с Пашей Цирулем.
Говорили мы около четырех часов. За это время я даже устал от той лавины информации, которую обрушил на меня Андрей.
– Слушай, – сказал я, – есть вот еще один вопрос…
Но Андрей неожиданно прервал свой рассказ и спросил:
– А зачем тебе все это нужно?
– Да так, для интереса, – ответил я.
– Для интереса? – хитро улыбнулся Андрей. – Небось, общак найти хотите?
– Какой общак?
– Да тот, который пропал у Паши. Тебя же, наверное, братва ко мне прислала именно по этому поводу? Скажи честно, так?
– Да что ты! Я для себя хочу все выяснить!
Круг людей, располагающих определенной информацией о Цируле, постепенно расширялся.
Найти корпусного Бутырской тюрьмы Николая Гусакова и встретиться с ним не составило для меня большого труда. Ведь там мне приходилось бывать довольно часто, и меня хорошо там знали.
Но, к сожалению, очень трудно оказалось разговорить его на нужную мне тему.
Сначала он наотрез отказался говорить. При второй же встрече, когда я объяснил ему, что информация эта носит частный характер, что нужна она только для меня лично – для моей будущей книги, – он немного «раскрылся».
– Да, я читал ваши книги, – сказал Николай. – Они в принципе мне нравятся. Неплохо написано.
– Спасибо за комплимент.
Я прекрасно знал, что в последнее время мои книги читали, в основном, либо братва, либо «погоны».
Если первая категория читает, ища в них свое, родное, то вторая – в основном с карандашом в руках, делая пометки в своих досье о совпадении того или иного материала с их собственными оперативными наработками.
Глупо и нелепо рассчитывать на факты из моих книг, так как если даже у меня и есть какая-то информация, я никогда не горю желанием подставлять людей, тем более тех, кто находится на воле.
С корпусным Николаем мы общались также около четырех часов. За это время я узнал не только о Бутырском периоде жизни Цируля, но и о нахождении его в другом изоляторе – «Матросская Тишина», где его содержали после.
Теперь у меня выстраивалась более-менее ясная картина, хотя, конечно, информация адвоката, руоповца, тюремщика была далеко не полной. И уж тем более – не исчерпывающей.
Оставалось встретиться с «первоисточниками» – с братвой, с каким-нибудь авторитетом или вором в законе, который знал Пашу Цируля ближе.
Тем более что таких людей было достаточно много.
С ворами в законе мне повезло, их беспроволочный «телеграф» работает идеально, и уже на следующий день мне позвонил мой клиент, славянский вор в законе Петр Казаков, известный в криминальных кругах по кличке Петруха.
У него был какой-то вопрос ко мне. Он долго формулировал, наконец я ответил на него и затем осторожно поинтересовался, не знает ли он тех людей своего круга, которым хорошо известен был Цируль.
– Я его сам хорошо знал, – тут же отреагировал Петруха.
– Нет, ты не так близок был с ним…
– Это так. А что нужно-то? Есть какой-то «косяк» в связи с его смертью, что ли?
– Я не могу тебе этого сказать по телефону, – уклонился я от разговора.
– Хорошо, тогда давай встретимся вечерком, сегодня же.
– А где?
– Ночной клуб на Арбате знаешь? – И Петр назвал один из клубов.
