Следователь не унимался:
– Я вас еще раз спрашиваю: откуда вы знаете Ивана Михайловича Деревянко?
– Да мало ли откуда! Может быть, я с ним вместе в институте учился! Может, мы хорошие друзья. Вы лучше у него самого спросите.
Я часто употреблял такой ход, когда следователи начинали откровенно хамить и выказывать антипатию к адвокату. Я специально называл фамилию вышестоящего должностного лица и туманно говорил о степени нашего с ним знакомства.
Прием был беспроигрышным. Это резко остужало пыл следователей, и они терялись. А вдруг адвокат говорит правду?
– Позвоните ему и спросите, – настаивал я.
– Я не стану беспокоить Ивана Михайловича сейчас – время позднее. Вот когда он утром придет, я у него в вашем присутствии спрошу об этом, – сказал следователь, вероятно, думая, что я блефую и беру его «на пушку».
– А что, я тут пробуду до утра? – спросил я. – Я что, задержан?
– Зачем же? Просто мы сейчас прервем допрос, поскольку в связи с полученной информацией мне необходимо проверить некоторые данные, подготовиться.
Это был ответный ход с его стороны. Он специально придумал формальный повод, чтобы продержать меня тут до прихода вышестоящего начальства.
– Ну что ж, – ответил я, – это ваше право.
– Так что, пожалуйста, гражд… – тут же следователь поправился, назвав меня по имени-отчеству, – подождите в коридоре. Я вас вызову.
– Когда? – поинтересовался я.
– Когда все будет готово.
Я вышел в коридор и сел на стул. С одной стороны, я сбил враждебный настрой следователя. С другой же – получил перспективу сидеть тут до утра, до прихода Ивана Михайловича. Что ж, пусть будет так.
Сидел молча, закрыв глаза. Неожиданно я услышал шум, доносившийся со стороны входной двери. Посмотрел в ту сторону. Дверь открылась, и в сопровождении двух милиционеров вошла женщина лет двадцати трех – двадцати четырех, одетая в темное платье, черное пальто и черный платок.
Глаза ее были красными, заплаканными. Вероятно, это была вдова погибшего. Она сразу направилась в сторону кабинета. Милиционеры, открыв дверь, пропустили ее внутрь.
«Значит, ее тоже будут допрашивать, – отметил я про себя. – Что ж, так нужно, в конце концов».
Примерно через полтора часа дверь кабинета вновь открылась, и женщина вышла в коридор. Она стала ходить по коридору из конца в конец. Неожиданно она подошла ко мне и спросила:
– Простите, у вас не будет закурить?
Я отрицательно покачал головой:
– Я не курю. Но подождите минуточку!
Я поднялся и подошел к одному из милиционеров, стоящих у дверей.
– Извините, – обратился я к нему, – можно у вас сигаретку попросить?
Он медленно достал из кармана пачку сигарет и протянул мне. Я взял две сигареты. Одну прикурил, а вторую понес незнакомке. Она поблагодарила меня, взяла сигарету и пошла к дверям, где разрешалось курить.
– Простите за мою нескромность, – начал я разговор, – вероятно, вы – вдова погибшего?
– Да, – кивнула женщина. Неожиданно она продолжила разговор. – Представьте себе, меня подозревают в убийстве собственного мужа! Как вам это?
– Да что вы, это нормальная практика, не расстраивайтесь. На самом деле, когда убивают человека, то подозреваемыми становятся ближайшие люди, которые находились вокруг него. Ведь никто же из следствия не знает, каковы были ваши отношения с погибшим мужем. Может, вы претендовали на его имущество, может быть, у вас просто были неприязненные отношения…
Я стал расшифровывать всякие версии следственных органов.
– А вы-то откуда все это знаете? – поинтересовалась девушка. – Вы что, милиционер?
– Нет, напротив. Я адвокат.
– А как же вы сюда попали?
– Представьте себе, позвонил вашему супругу по поводу встречи и попал по телефонной распечатке.
– Ясно, – сказала она.
– Кстати, меня зовут… – И я назвал свое имя-отчество.
– А меня Оля, – сказала она в ответ. – Я хотела бы вас попросить… Следователь какой-то неприятный, настроен враждебно, всех подозревает…
– Да, это так, – кивнул я, – в том числе и меня, хотя я вашего супруга никогда в глаза не видел.
– Боюсь, мне придется воспользоваться вашими услугами, если, конечно, можно.
Я пожал плечами:
– Боюсь, не получится, так как я допрошен по этому делу и прохожу пока как свидетель. Поэтому с формальной точки зрения не могу быть вашим адвокатом. Но вы не пугайтесь. У меня много хороших знакомых адвокатов, я порекомендую кого-либо из них.
– Было бы очень любезно с вашей стороны, – ответила Оля.
Мы подошли к стульям и сели. Потом поговорили на отвлеченные темы. Она записала мой телефон, я – ее.
Около девяти утра в прокуратуре стали появляться сотрудники. Вскоре я заметил, как в коридоре появился высокий парень лет двадцати пяти, в твидовом пиджаке и темных брюках, который сразу же вошел в кабинет следователя.
Пробыв там не более двух-трех минут, он вышел и, оглядев присутствующих, неожиданно обратился ко мне, назвав по имени-отчеству. Я утвердительно кивнул, мол, это я.
– Пройдемте, пожалуйста, со мной, – сказал он.
Мы вышли на лестницу и стали подниматься на третий этаж. Как я знал, там сидели прокурор района и его заместители. Вскоре мы подошли к двери, на которой висела табличка «Заместитель прокурора района Деревянко И. М.». «Значит, пришел на работу и вызвал меня, – подумал я, – успели доложить». Иван Михайлович был прокурором, курирующим следствие.
Ну, сейчас я наконец-то выскажу все, что я думаю о его подчиненных!
Я открыл дверь. За столом сидел Иван Михайлович, рядом стоял полный мужчина лет пятидесяти пяти в прокурорской форме. Я без труда догадался, что это сам прокурор района.
– Входите, входите! – сказал Иван Михайлович и, неожиданно обратившись к прокурору, сказал, указывая на меня рукой:
– Вот, это и есть главный подозреваемый! Вероятно, явка с повинной. Сейчас он все расскажет нам по убийству, – и он вновь назвал фамилию убитого. Прокурор удивленно посмотрел на меня и на Ивана Михайловича, не поняв, что это – шутка или правда.
Но Иван Михайлович встал, подошел ко мне и тепло поздоровался за руку.
– Да пошутил я, – снова обратился он к начальнику. – Это известный адвокат. Да вы его должны знать. Его по телевизору частенько показывают и в газетах о нем пишут. А сейчас, представьте себе – во хохма! – позвонил потерпевшему и попал к нам в разработку. Так что вы, гражданин адвокат, проходите по делу! – с иронией подытожил Иван Михайлович.
– Да, – кивнул я обреченно.
