Андрей приоткрыл дверь нужного кабинета. Там за столом сидели Цируль в своем кожаном пальто, оперативник, который вел запись, и семь или восемь других оперативников. Кто разбирал оружие, кто просматривал какие-то бумаги, кто-то сидел за компьютером. Видно было, что их интересует не их занятие, а прежде всего допрос.
– Итак, Павел Васильевич, – говорил сидевший за столом оперативник, – вы отказываетесь признать, что «ТТ» принадлежит вам?
Цируль немного помолчал и, сплюнув на пол, сказал:
– Менты подбросили. Зачем мне волыну с собой таскать? Любой, по моей указке, что хочешь сделает.
Все улыбнулись. Цируль оглянулся и сказал:
– Смеетесь? Вот и мне смешно.
Андрей подошел к столу и взял завернутый в полиэтиленовый пакет запечатанный пистолет «ТТ», который был найден в подкладке пальто Цируля, подержал в руках.
На вес «ТТ» с полным боекомплектом весит почти килограмм – 910 грамм. А перед доставкой Цируля на Шаболовку его несколько раз обыскивали. Конечно, трудно поверить, что оперативники могли не заметить предмет весом около килограмма.
Внимание Андрея привлек другой оперативник, жестами подзывавший его к своему столу. Андрей положил пистолет на место и подошел к нему.
– Что интересуешься? – спросил оперативник. – Посмотри, мы свеженький документик получили, – и он протянул Андрею листок бумаги, на котором сверху было написано: «Характеристика на Павла Васильевича Захарова».
Характеристика была из мест лишения свободы, где последний раз отбывал наказание Цируль. На листке Андрей прочел следующий текст:
«В период пребывания в учреждении П. В. Захаров зарекомендовал себя как злостный нарушитель режима отбытия наказания. Активно поддерживал воровские традиции, пользовался авторитетом среди заключенных. Являлся лидером группировки отрицательной направленности».
– Ну и что? Характеристика как характеристика. А ты что хотел, чтобы он там активно участвовал в воспитательной работе и помогал администрации колонии перевоспитывать осужденных?
– Ладно, – махнул рукой оперативник.
Тем временем допрашивающий продолжал:
– Ладно, Павел Васильевич. А теперь скажите нам не для протокола, почему вы все же не решились идти в Бутырку вместе с другими уголовными авторитетами и даже отговаривали их от этого?
– Смысла в этом никакого не было, – ответил Цируль. – Я отговаривал и Тенгиза, и Сибиряка от похода в Бутырку. Баловство это все!
– Тенгиза какого – Пицундского? – уточнил оперативник.
Но Цируль промолчал.
– Хорошо, – продолжал оперативник. – Павел Васильевич, скажи нам по старой дружбе, как вы с Бархошкой, с известным вором в законе, наркотики распространяли?
На сей раз Цируль ответил быстро:
– Бархошка никакой не вор. Он наркотик возил, нам помогал, но никогда не продавал, я это точно знаю. – Затем он вздохнул и затянул свою старую песню: – Мы люди больные, нас лечить нужно. В других государствах так и делают. А у нас страна такая – некогда этим заниматься, все время несчастья. Вот и вам приходится действовать по-другому – искать, ловить. Но я ничего, не в обиде, я понимаю – это ваша работа.
– Вот-вот, – сказал один из оперативников, – ты это правильно понимаешь. Лечить мы тебя, конечно, не будем, хотя, с другой стороны, сейчас приедет главный доктор и будет тебя лечить.
– Какой еще доктор? – переспросил Цируль.
– Да твой доктор! Ты его должен знать, хотя бы заочно.
– Кого имеешь в виду, начальник?
– Сергей Новоселов из Следственного комитета МВД России. Он работал с твоими дружками. Он вашего брата насквозь видит, очень хорошо знает!
Цируль тут же съязвил:
– Ну, если насквозь видит, так пусть в рентгеновском кабинете работает!
– Ты чего это хамишь, Павел Васильевич? – неожиданно спросил оперативник.
– Я не хамлю, а шучу, – спокойно парировал Цируль.
– Кстати, относительно твоего заявления. Можешь опознать собровцев, которые избили тебя в твоем доме?
– Они же в масках были, – ответил Цируль.
– Мы обязаны предъявить тебе людей на опознание, даже в масках. Они скоро придут.
Андрей молча вышел из кабинета. Он увидел, как к кабинету шли четыре здоровых парня в серой камуфляжной форме. Это были собровцы. Перед дверью они надели маски.
– Чего это вы? – спросил Андрей.
– На опознание идем к твоему Цирулю.
– А почему он мой?
– Ты ж его охранял, – хмыкнул один из собровцев. Все четверо вошли в кабинет.
Андрей вернулся в свой отдел. Там никого не было. Он сел за стол, посмотрел в окно на улицу, по которой грохотал трамвай, спешили машины. Минут через пять вошел Сашка. Он был чем-то расстроен.
– Чего ты такой взъерошенный? – спросил у него Андрей.
– Да Цируля могут забить.
– Как это? Я же только что его видел.
– Вот именно – только что. А сейчас на опознание этих костоломов привезли, собровцев, они ему устроили опознание.
– Что, опять бьют?
Минут через пятнадцать-двадцать, проходя по коридору, Андрей увидел, как Цируля, еле живого, выносили на носилках сотрудники СОБРа.
– Куда вы его? – поинтересовался Андрей.
– В 20-ю больницу.
– Все, добили законника! – грустно сказал Александр.
Двадцатая больница была так называемой тюремной, где содержались подследственные с ранениями или тяжело избитые.
– Там они его и кончат, – продолжил Сашка. – Введут какое-нибудь лекарство, и Павел Васильевич отправится на небеса, в мир иной.
Андрей ничего не ответил.
В конце дня их вызвал начальник отдела.
– Хлопцы, берите машину, нашего технаря Гришу и срочно езжайте в коттедж в Жостово. Вы дорогу знаете.
– А что там делать надо?
– Там сейчас следственная бригада проводит повторный обыск.
– А мы тут при чем?
– Нужно снять наши «жучки». Они больше не понадобятся.
Через довольно продолжительное время машина плавно остановилась у знакомого особняка в Жостово.
Целью повторного обыска являлся не поиск наркотиков и оружия, а общака славянских группировок. По оперативным данным, в доме Цируля находилось пять потайных сейфов, в которых лежали деньги – по одним данным, сто тридцать миллионов долларов, по другим – сто семьдесят.
Поэтому следственные оперативные бригады МВД и ФСБ прибыли для проведения обыска. В их состав входило шесть следователей, двенадцать оперативных сотрудников и более десятка понятых.
