– С адвокатом пообщаетесь тогда, когда он сам к вам придет. А сейчас допрос окончен, вам больше тут делать нечего, – сухо сказал следователь и обратился к конвоиру: – Отведите заключенного Захарова в его камеру!
Всю дорогу до камеры Цируль только матерился. Он был в отвратительном настроении. Зайдя в камеру, сел на шконку и стал размышлять. Ситуация для него складывается достаточно печально. Помимо ствола, наркоты теперь ему вменяют еще и «мокруху»! Ничего, у них ничего не получится. Надо срочно маляву Розе отправить.
И он тут же своим корявым почерком начал писать:
«К двадцатому числу они мне могут планировать какую-то мокруху. Ясно? Я знаю, они хотят мне вроде Очко впихнуть».
Дальше Цируль давал разъяснения и излагал свои размышления по поводу возможных вариантов обвинения. В конце записки опять написал условную фразу, которую знала только Роза и его близкое окружение, с просьбой прислать ему наркотик. Затем Цируль взял полиэтиленовый пакет, разорвал его и, вложив скрученную тонкой трубочкой записку, запаял концы зажигалкой.
Таким образом, появилась стандартная тюремная малява. «Завтра, – подумал Цируль, – обязательно пошлю ее вместе с адвокатом».
Цируль откинулся на спину. Сердце сильно забилось, появилась боль. Ему стало не по себе.
– Врача, врача позовите! – еле слышно попросил он сокамерников.
Те забегали по камере, стали кричать и звать конвоира. Через некоторое время в камере появилась женщина-врач со шприцем. Она сделала несколько уколов. Один из них был успокаивающим. Вскоре Цируль заснул.
Через пару дней он получил от Розы через адвоката заветные наркотики – метадон, морфий и героин. На сей раз они передавались в форме обычных сигарет в обычных пачках и в желатиновых капсулах, под видом лекарств. В целях конспирации Цируль стал хранить такие пачки с сигаретами, заряженными наркотиком, за окном камеры.
Такой способ конспирации применялся не потому, что он боялся попасться. Этого он не боялся. Статья по наркоте уже висела над ним. Ему просто было жалко, что при шмоне конфискуют наркотик, который в этот момент являлся его единственным спасением.
Наркотик действовал на Цируля двояко. С одной стороны, Цируль расслаблялся, становился спокойным, умиротворенным. Но с другой, после того, как начиналась ломка, он приходил в бешенство, становился агрессивным. Больше всего он ненавидел сыскарей и следаков, особенно тех, которые под него копали.
Он прекрасно понимал, что они его просто так не выпустят, соберут на него как можно больше материала. Вероятно, это им удается.
Неожиданно ему пришла мысль – с этим надо кончать. И он отписал Розе записку, в которой приказывал убрать кое-кого из следственной бригады. Все это он поручал произвести своему старому кенту, молдаванину.
После неприятного разговора со следователем и расширения обвинения в отношении Павла Захарова настроение у него резко ухудшилось.
Неприятности усугубились исчезновением Розы. Если раньше, с момента его перевода в «Матросскую Тишину», она практически через день подъезжала к стенам изолятора и через адвоката передавала ему записки, дожидаясь выхода защитника и ответа от Паши, то теперь неожиданно Роза вместе со своей подругой Светланой исчезла, и ее не было уже несколько дней. Цируль мучился в догадках.
Наконец с приходом еще одного адвоката он узнал, в чем дело.
А случилось вот что. Осталось полной тайной, каким образом тюремная администрация узнала о том, что у Цируля есть запас наркотиков. Скорее всего, как думал Цируль, все произошло благодаря тому, что камера была на «просветке».
Одним словом, тюремщики связались с сыщиками, а те установили наблюдение и вскоре вычислили, что Роза вместе со Светланой через адвокатов передают наркотики для Цируля. Все эти наркотики передавались либо как лекарства, либо в пачках сигарет. Сыщики установили наблюдение и устроили своеобразную засаду.
Ничего не подозревающая Роза с подругой в обычный день подъехали к стенам следственного изолятора. Вскоре к ним присоединился и Эдуард Потапов, известный под кличкой Потап. Следственный комитет считал его экономическим советником Цируля.
Кроме этого, Потаповым давно интересовались следственные органы Марий-Эл, так как ранее судимый Потап был прописан в Воткинске после окончания Йошкар-Олинского политехнического института по специальности инженер-конструктор и подозревался вместе с Цирулем в каких-то крупных хищениях.
Но против Захарова улик не оказалось, а против Потапова, которого обвинили также в подделке документов на незаконно приобретенный «Мерседес» (на этой машине ездил сам Цируль), было возбуждено сразу несколько уголовных дел. Его объявили в федеральный розыск. Однако Потапов скрылся. С 1992 года он скрывался в Москве, где был фактическим коммерческим директором нескольких фирм, которым покровительствовал Цируль.
Собравшись у стен следственного изолятора, ни Роза с подругой, ни Потап не подозревали, что за ними ведется скрытое наблюдение. Сыщики же ждали возвращения адвоката, справедливо полагая, что скорее всего у него будет ответная записка от Цируля. И они не ошиблись.
Как только адвокат вышел из следственного изолятора и в рукопожатии стал что-то передавать, кольцо замкнулось. Сразу с нескольких сторон подбежали оперативники. Молниеносно они повисли на руках Потапа и адвоката и сковали наручниками Розу и Светлану. Все были в шоке от неожиданности. Сделав быстрый обыск, у Розы нашли свежую маляву от Паши.
Затем оперативники, посадив женщин и Потапова в машину, отправились на квартиры производить обыск. Обыск в квартирах дал свои результаты. В одной из них был найден пистолет. Но женщины, сориентировавшись, показали, что это оружие Эдика. Поскольку они прекрасно понимали, что Потап находится в федеральном розыске и его все равно примут, то решили, что лучше всего все стрелки перевести на него. Теперь у Потапова к его уголовным делам добавилось хранение оружия. Его тут же этапировали в Марий-Эл, где впоследствии судили. Светлану же отпустили за недоказанностью улик, а Розу арестовали по обвинению в распространении наркотиков и тут же направили в Бутырку.
Услышав подробный рассказ от адвоката, Цируль был в шоке. Его трясло, он кричал, негодовал. Со слов адвоката выяснилось, что в квартире Розы обнаружили целый ворох маляв, переданных Цирулем. Теперь Цируль полагал, что в руки следователя попал ценнейший материал, за который у самого Цируля могут быть очень серьезные неприятности. Он уже гадал, какие малявы могли попасть к оперативникам. Адвокаты этого не знали.
Цируль не находил себе места в камере. Он срывался, кричал, наезжал на сокамерников, постоянно находясь в нервном напряжении. Только заветное окно, где хранились наркотики, спасало его. Он принимал дозу и успокаивался. Затем его снова ломало.
Он замкнулся в себе, стал несговорчивым, целый день бубнил что-то себе под нос, ни с кем в камере не разговаривал, стал равнодушен ко всем деликатесам, которые ему приносили с воли. Коммерсант, которого Цируль взял под опеку, старался вовсю. Его люди снабжали их самыми изысканными блюдами. Но Цируль потерял аппетит. И вся пища оставалась нетронутой.
