Он становится на нижнюю ступеньку, устраивается поудобнее и упирается локтем в металлическую крышку, но, прежде чем поднять ее, еще раз смотрит на нас через плечо.
— Помните, прокторы сюда не спустятся и преследовать нас не станут. Все, что они могут, это приказать нам выйти. Если что, остаемся внизу. И никаких имен. Понятно?
Мы киваем.
Джил делает глубокий вдох, приподнимается и толкает крышку. Та недовольно скрипит и медленно сдвигается. Джил выглядывает в щель, и тут же сверху раздается голос:
— Не двигаться! Оставаться на месте!
— Черт! — шипит Джил.
Чарли хватает его за рубашку и тянет вниз.
— Уходим! Туда! Выключите фонарики!
Я спотыкаюсь в темноте и едва не сбиваю с ног Пола. Куда идти?
Держаться правой стороны. Трубы слева. Держаться справа.
Я цепляюсь плечом за стену и слышу, как рвется рубашка. Пол, пошатываясь, бредет впереди. Кое-как проходим шагов двадцать, и Чарли останавливается, поджидая Джила. За спиной у нас вспыхивает свет — кто-то поднял крышку люка и водит фонариком. Появляется рука, за ней голова.
— Выходите оттуда!
Луч уходит в одну, потом в другую сторону. Треугольник света прыгает по стенкам туннеля.
Другой голос, теперь уже женский:
— Это последнее предупреждение!
Смотрю на Джила. В темноте виден лишь контур головы, качающейся из стороны в сторону.
На моей шее влажное дыхание Пола. Он прислоняется к стене. Снова громкий женский голос. Она обращается к своему напарнику:
— Вызывай. Пусть перекроют все люки.
Свет исчезает, и Чарли толкает нас в спины. Мы бежим, пока не достигаем развилки, затем поворачиваем направо и оказываемся на незнакомой территории.
— Здесь они нас не увидят, — шепчет, отдуваясь, Джил и включает фонарик. Туннель длинный, он ведет куда-то в темноту, в северо-западную часть кампуса.
— Что дальше? — спрашивает Чарли.
— Назад? — предлагает Джил.
Пол утирает пот на лбу.
— Нет. Они уже выставили посты.
— Все основные выходы под наблюдением, — соглашается Чарли.
Я указываю на уходящий на запад туннель.
— Это ведь самый короткий путь на северо-запад, так?
— А что?
— А то. Думаю, мы сможем выбраться возле Роки-Мейти. Это далеко?
Чарли отдает последнюю воду Полу, тот жадно припадает к бутылке.
— Несколько сот ярдов, — говорит он, — может, больше.
— По этому туннелю?
Чарли задумывается, потом кивает.
— Ничего лучшего предложить не могу, — говорит Джил.
Все трое следуют за мной в темноту.
Некоторое время мы шагаем молча. Мой фонарик начинает гаснуть, и Чарли отдает свой, однако продолжает присматривать за Полом, который, похоже, уже не понимает, куда идет. В какой-то момент он останавливается и прислоняется к стене, и Чарли напоминает, что к трубам притрагиваться нельзя. В бутылке плещутся последние капли воды.
— Ребята, — подает голос идущий позади Чарли. — Пол сдает.
— Мне надо сесть, — бормочет Пол.
Джил вдруг поворачивает фонарик, и мы видим впереди металлическую решетку.
— Чтоб ее!
— Что будем делать?
Джил наклоняется к Полу и трясет его за плечо:
— Эй, отсюда есть выход?
Пол указывает на паровую трубу возле решетки и делает непонятный жест рукой.
— Надо пролезть под ней.
Я заглядываю под трубу, подсвечивая себе фонариком. Изоляция внизу истрепалась, но щель все равно слишком узкая, всего несколько дюймов. Кто-то уже пытался здесь протиснуться.
— Нет, — говорит Чарли. — Не получится.
— С той стороны есть задвижка, — сообщает Джил. — Пролезть надо кому-то одному. Пролезть и отодвинуть решетку. — Он снова наклоняется к Полу: — Ты уже пробовал?
Пол кивает.
— У него обезвоживание, — шепчет Чарли. — У кого осталась вода?
Джил протягивает свою бутылку. Воды в ней меньше половины. Пол делает несколько глотков.
— Спасибо. Мне лучше.
— Придется вернуться, — вздыхает Чарли.
— Нет. — Я подхожу к трубе. — Я пролезу.
— Возьми мою куртку, — предлагает Джил. — Для защиты.
Я кладу руку на трубу. Пульсирующий в ней жар ощущается даже через обмотку.
— Обойдусь.
Только опустившись на пол, я понимаю, насколько узка щель. Ложусь на живот и пробую ползти.
— Выдохни, — советует Джил.
Продвигаюсь медленно, дюйм за дюймом, но в самом узком месте теряю точку опоры — под руками только вязкая грязь. Ни туда и ни сюда.
— Вот гадство! — рычит Чарли и падает на колени рядом со мной. — Том, — говорит он, — отталкивайся от меня.
Я чувствую, как он упирается руками в мои подошвы, и отталкиваюсь от его ладоней. Бетон царапает грудь; в какой-то момент бедро касается оголенной трубы, и я инстинктивно дергаюсь. Боль раскаленным копьем пронизывает ногу.
— У тебя все в порядке? — спрашивает Чарли, когда я наконец вылезаю из-под трубы с другой стороны.
— Поверни задвижку по часовой стрелке.
Я так и делаю. Путь свободен. Джил отодвигает решетку. За ним, поддерживая Пола, проходит Чарли.
— Уверен? — спрашивает Чарли, когда мы снова устремляемся в темноту.
Я киваю. Еще несколько шагов. На стене грубо намалеванная краской буква «Р». Мы приближаемся к Рокфеллеровскому колледжу. На первом курсе я встречался с девушкой по имени Лана Макнайт, которая жила здесь в общежитии. В ту зиму мы часто сидели у камина в ее комнате, разговаривая о том, что кажется сейчас таким далеким: Мэри Шелли, готика… Как и мой отец, мать Ланы преподавала в Огайо. Когда мы слишком долго засиживались у огня, груди у Ланы становились похожими на баклажаны, а уши приобретали цвет розовых лепестков.
Постепенно до нас начина ют доноситься голоса. Много голосов.
— Что там происходит? — спрашивает Джил, приближаясь к источнику шума.
Крышка люка как раз у него над плечом.
— Вот он, наш выход.
Я закашливаюсь.
Джил непонимающе смотрит на меня.
Голоса звучат отчетливо. Буйные, веселые голоса. Это студенты, а не прокторы. Сколько их там? Десятки?
Наконец Чарли улыбается:
— Олимпиада Голых.
Теперь доходит и до Джила.
