— Может быть, яблоки? — спросила она. — Свои, сегодня с дачи привезла. Чуть ли не целое ведро приперла. Все на себе таскаю! И хоть Володя говорит, что на машине проще, да пока дождешься его с машиной! — Она, не договорив, махнула рукой. — Проще самой.
Я вежливо отказалась от яблок, и Маргарита Федоровна, плюхнувшись рядом со мной, продолжила, покачивая головой:
— Вот они меня все ругают — мол, горбатишься ты на этой даче непонятно зачем, на базаре купить проще, а сами, между прочим, ни от чего не отказываются! И клубнику, и яблоки, и огурцы с помидорами — все едят за милую душу! Да и что мне дома делать? У меня здоровье, между прочим, лучше, чем у них обоих! Если посчитать, сколько они на лекарства тратят, — я бы удавилась лучше! Вы пейте, пейте!
Я отпила глоток кофе, с удовольствием отметив, что приготовлен он в высшей степени хорошо. Болтовня Маргариты Федоровны меня несколько развеселила, но все-таки не нужно забывать и о том, зачем я, собственно, сюда приехала. К тому же она женщина словоохотливая, можно получить информацию и от нее, пока не вернулись Владимир Сергеевич с женой. Тем более что мнение этой женщины по поводу Тамары Аркадьевны наверняка будет беспристрастным и объективным.
— Отличный кофе, — для начала похвалила я и уже собиралась задать первый вопрос по делу, как Маргарита Федоровна тут же подхватила:
— Это меня научили варить в Африке!
И, видя, что сразила меня наповал, довольно заулыбавшись, продолжила:
— Самый лучший кофе — не бразильский. Вообще не американский! Это все говорят ради рекламы. А я пила настоящий кофе, который растет в Анголе, и его оттуда перевозят в Европу, а там закатывают в банки и пишут «Нескафе», «Якобс» или что там еще! Только добавляют туда еще неизвестно чего! Могу вам сказать, что вкус здорово меняется, только в худшую сторону. А я признаю только в зернах. И еще варить его нужно особым способом… Здесь, правда, это сложно, потому что нужен очаг специальный, это мне негры показывали. Но и на плите можно, если постараться. Вот если мы с вами подружимся… — она вдруг хитро глянула на меня, — то я обещаю поделиться с вами секретом!
Я заранее поблагодарила Маргариту Федоровну и поспешила все-таки задать свой вопрос:
— Скажите, пожалуйста, а как давно вы знали Тамару Шувалову?
— Ой, да лет двадцать уже, наверное, — ответила женщина. — Еще когда они совсем молодые были. Ее муж покойный, Дима, с моим Володей дружил. И потом, когда все переженились, дружили, что называется, семьями. Правда, Димке вот не повезло, умер молодым совсем. Сорок лет — разве это возраст! Мне вон уже седьмой десяток, а я и не собираюсь на тот свет отправляться. И на здоровье, слава богу, не жалуюсь. Потому что на месте не сижу. А вот стоит только раскиснуть как квашня — и все! Правда, у Димы там другой случай был, — вздохнула она. — Болезнь очень серьезная. Ну а когда его не стало, они дружить продолжали. Не так часто, конечно, виделись — тут и работа, и дети, а в первую очередь, я считаю, лень. Мы молодые не такие были, — покачала она головой, оттопырив нижнюю губу. — Хоть и жили бедно, а никогда не скучали, нет! Постоянно какие-нибудь праздники устраивали, встречались, в компании ходили. Мы с мужем и Володю везде с собой брали, он иногда даже засыпал прямо за столом. А сейчас придут, телевизор включат — и весь вечер в него глаза пялят. Только и щелкают каналами, а там везде одно и то же. Вроде бы на одной половине каналов сплошную «Санту-Барбару» крутят, а на другой — боевики эти, стрельба одна да кровь… Свихнуться можно! Мне вот хоть провались совсем этот телевизор! Мне Володя с Людой предлагали: «Мама, давай мы тебе на дачу маленький купим, чтобы тебе там не скучно было». Да мне никогда скучно не бывает, а телевизора этого и даром не надо! Лучше бы шланг новый купили, старый прохудился уже весь.
Я дождалась, когда Маргарита Федоровна умолкла, чтобы сделать очередной глоток кофе, который, очевидно, у нее уже успел остыть, и поспешно вбросила следующий вопрос:
— А что вы можете сказать о Тамаре как о человеке? Ее характер, привычки, особенности, может быть? Вы, мне кажется, человек наблюдательный.
Маргарита Федоровна, явно польщенная, кивнула и обратилась ко мне:
— Давайте покурим? Будете?
— С удовольствием, — чуть удивленно согласилась я, доставая свои «Мальборо».
Маргарита Федоровна же вытащила «Золотую Яву», щелкнула зажигалкой, давая мне прикурить, и закурила сама, резко, глубоко, по-мужски затянувшись.
— Тамара, на мой взгляд, не совсем точно определилась со своим предназначением в жизни, — наконец проговорила она. — От этого и мучилась.
— То есть? — подняла я брови. — Расшифруйте, пожалуйста.
— Пожалуйста, — стряхивая пепел в массивную пепельницу в виде скорлупы кокоса, кивнула Маргарита Федоровна. — Она в первую очередь человек дела. Работа для нее все. И так было всегда — и при жизни Димы, и после. Я не хочу сказать, что она при этом не уделяла внимания семье — как раз нет. Но вот это ее и угнетало. Ей бы всей отдаваться работе, без остатка, тогда она была бы по-настоящему удовлетворена.
— Вы сказали удовлетворена? Не счастлива? — уточнила я.
— Я сказала именно то, что сказала, — подтвердила Маргарита Федоровна. — Именно удовлетворена, поскольку женщины такого склада, как Тамара, вообще не имеют понятия о счастье. Я имею в виду понятное нам с вами женское счастье.
— А вы меня записали к себе в единомышленницы? — улыбнулась я.
— Да, — улыбнулась в ответ пенсионерка-дачница с опытом психолога. — Хотя и вы, как я понимаю, вся в работе, но знаете, без чего жизнь женщины теряет смысл. Вы все-таки по складу другой человек, я сразу это поняла. А Тамара… Дочь, семья — все это у нее появилось просто потому, что так принято, такова традиция. Она не особенно задумывалась, а нужно ли это ей самой.
— А вы, значит, считаете, что ей это было не нужно?
— Это мое мнение, — развела руками Маргарита Федоровна. — Я вообще не очень понимаю, почему она вышла за Диму. Вернее, понимаю — потому что он предложил. А замуж выходить надо, поскольку годы идут и все такое прочее.
— То есть она не любила своего мужа?
— Она его ценила, уважала, не изменяла ему и никогда бы от него не ушла, — проговорила Маргарита Федоровна. — Но и… все на этом. Простите, все это подробности ее личной жизни, которые уже мало что значат, но вы сами просили ее охарактеризовать.
— Да-да, — подняла я руку. — И мне действительно это интересно.
Я бы с удовольствием еще поговорила с хозяйкой квартиры, но в это время раздался шум со стороны прихожей, и Маргарита Федоровна тут же повернула голову.
— Володя, наверное, — прокомментировала она, вскакивая с места.
И, словно иллюстрация к ее словам, на пороге комнаты появился мужчина средних лет, с копной волос на голове, в которой уже проблескивала седина.
— Здравствуйте, — несколько удивленно посмотрев на меня, произнес он.
