Наступил момент «Х». В полном соответствии с законами жанра в этот момент должно было случиться явление на сцену нового персонажа. И даже не одного. И это явление случилось.
— Так, добрый вечер, — раздался бодрый голос с порога комнаты.
Там стоял, помахивая ключами от моей квартиры в одной руке и удостоверением МВД в другой, Мельников. А рядом с ним — еще один товарищ в штатском, державший обеими руками пистолет, который был нацелен на моих собеседников. От неожиданности Машнов оторопел, однако немедленно отдернул от меня свою руку.
— Здрасьте, — глупо сказал он.
— Документы, пожалуйста. — Мельников произнес эту будничную милицейскую фразу очень устало. Видимо, она ему самому надоела. Но что поделаешь, приходилось выполнять формальности. Вообще-то, когда я обратилась к нему с просьбой проехать со мной и быть наготове за дверью моей квартиры, Андрей согласился сразу же. Он даже обрадовался, поскольку, как сам выразился, его заела рутина, а здесь намечалось хоть что-то веселенькое. Меня же радовало не само веселье, а возможность услышать что-то от Машнова и его приятеля после задержания. Скорее всего они должны выложить все по поводу своего шефа, чтобы смягчить свою вину.
— Так, оружие, наркотики, — продолжал Мельников, проверив документы визитеров.
— Какие наркотики? — тут же возмутился Машнов. — Сроду ничем таким не занимались.
— Это, конечно, похвально, — все тем же усталым тоном констатировал Мельников, в то время как его напарник обыскивал поднявших руки парней.
Он тут же достал ствол из кармана Машнова.
— А это что? Нашел, что ль? — осведомился Андрей.
— Нашел, — тут же мотнул головой Машнов.
— В милицию нес? — усмехнулся Мельников.
— Угу, — пробурчал тот, наливаясь красным цветом.
— Понятно.
В этот момент был изъят пистолет и у приятеля Машнова.
— И ты нашел? — повернулся к нему Мельников.
Тот молчал, понимая, что подобное объяснение будет звучать совсем уж смешно.
— Везет же людям! — покачал головой Мельников. — Оружие находят, да еще сразу в один день… А я вот за всю жизнь больше пятидесяти копеек ничего не находил.
— Ладно, оформлять нужно, — махнул рукой один из оперативников. — Где у вас можно присесть? — обратился он ко мне.
Я провела его на кухню, и оперативник погрузился в составление протокола. Происходившее дальше было не столь интересным. Естественно, Машнов и его друг — а звали его, как выяснилось, Борис Лопатников — монотонно бубнили о том, что ошиблись адресом и зашли ко мне случайно, а на самом деле им нужна совсем другая девушка и совсем по другому вопросу.
— По какому? — спросил Мельников.
— По личному, — пробурчал Машнов.
Однако ни адреса этой девушки, ни даже ее фамилии и имени они назвать так и не смогли. Да никто и не ждал от них этого, понимая, что это просто первая пришедшая им в голову глупая отмазка.
Мельников задавал свои вопросы, просто коротая время в ожидании приезда других ментов, которые и должны были сопроводить задержанных в кутузку — сами оперативники этим делом заниматься не хотели. Все было ясно — и с тем, кто сюда этих бандитов послал, и зачем они пришли, что хотели. Ясно было и предварительное обвинение — хранение огнестрельного оружия и угроза его применения. Остальная, и главная, часть раскрутки, или «колки», обоих бандитов должна была происходить в милиции — не в моей же квартире, в конце концов, Мельников со своими подручными будут вытрясать из бандитов признание.
В общем, это было уже не мое дело. Коллеги из милиции понимали, что связь с Гаршиным, обстоятельства судебного процесса и все остальное являются очень удобным фоном для того, чтобы пришить дело об убийстве Шуваловой именно этим господам, ворвавшимся в мою квартиру и угрожавшим мне.
Понимая все это и оставаясь спокойной насчет того, что Мельников сделает все, чтобы бандиты признались в убийстве судьи Шуваловой, я после того, как выпроводила и задержанных, и милиционеров, направилась на кухню варить кофе.
Потом я позвонила Никите Владимировичу Костину и сообщила о том, что операция по задержанию Машнова и его приятеля успешно проведена. В ответ я получила поздравления и восторги. После этого, несмотря на то, что кофе был крепкий и, по идее, я должна была взбодриться, мною овладела приятная усталость, и я заснула, едва моя голова коснулась подушки.
Глава 6
Только на следующий день я вспомнила о еще одном гражданине, который как-то оказался на периферии событий, потому как главные партии взялись исполнять Гаршин и его подручные. А этот гражданин существовал. По крайней мере, о нем было известно со слов Гладилиных. И как бы ни закончилось дело с Машновым и компанией — признаются они в убийстве Шуваловой или нет, — а версию зэка Рогожкина отрабатывать все равно следует.
Не успела я об этом подумать, как раздался телефонный звонок. Звонил Мельников. Он был раздраженный и злой.
— Не колются твои гаврики, — мрачно поведал он. — Сволочи! Алиби сейчас проверяем. Но вроде бы оно есть. По крайней мере, у Машнова.
— Не колются в убийстве Шуваловой? — уточнила я.
— Конечно, — ухмыльнулся он. — Насчет оружия и нападения на твою квартиру они сознаются мигом. Совершенно другое дело — убийство. К тому же — судьи.
— Что ж, тогда я продолжаю расследование, — вздохнула я.
— Да, может, еще и расколются, — вздохнул мне в ответ Мельников.
— А если вообще не они?
— Вполне возможно, — почему-то вдруг согласился Мельников. — Тогда кто?
— Вот я и продолжу работать.
— Ну и продолжай, — вяло согласился Мельников. — Хотя мне кажется, что это они, просто устал я их колоть. Коллеге передам, может, он будет более успешен…
Я не стала расспрашивать подробности допросов Машнова и Лопатникова. Но, скорее всего, что-то там не складывается. И чем черт не шутит — а может быть, это действительно не они? Есть, конечно, запись разговора Антипова и Гаршина и вообще совпадение многих обстоятельств. Но…
Это одно «но», из-за которого я не стала особо спорить с Мельниковым и из-за чего решила отработать версию еще и с Рогожкиным, заключалось в комбинации цифр, которые выпали после того, как за десять минут до разговора с Мельниковым я подбросила на своем столе кости.
И комбинация эта выглядела так:
30+8+22 — «Неустойчивое положение дел».
Это могло означать, как мне показалось, только одно: разрешение ситуации с Машновым не позволяло автоматически говорить о разрешении дела Шуваловой в целом. Кости подсказывали мне, что я слишком рано решила, что дело сделано.
И именно поэтому я набрала номер судьи Костина. Рогожкин — вот версия, которая требовала проверки. Если два месяца назад Тамара Аркадьевна делилась со своими друзьями и говорила, что он вот-вот должен освободиться, значит, сейчас уже вполне может гулять на воле. А еще для звонка был повод совсем другой — наступило обеденное время.
