— А как они познакомились?
— Да где-то… — Вера Анатольевна развела руками. — В компании какой-то студенческой. Дима-то в университете учился, а Тамара — в юридическом. Ну вот, а потом он, значит, ухаживать за ней начал. Мы сразу заметили, потому что он больше следить за собой стал — по полчаса причесывался, брился. — Мать улыбнулась, видимо, восстановив в своей памяти эту картинку.
— На работу даже устроился, потому что стипендии не хватало, — поддакнул отец.
— То есть они долго встречались?
— Да с год, наверное, может быть… Но не могу сказать, что встречались, тут другое слово, — задумчиво проговорила Вера Анатольевна. — Это ухаживал он за ней долго. А отношений-то… можно сказать, что и не было. Да и не принято это было тогда, чтобы до свадьбы встречаться.
— Когда вы познакомились с Тамарой? — спросила я.
— Да когда он привел ее и сказал: вот, мол, папа-мама, женюсь я, — ответил Алексей Павлович. — Перед фактом, можно сказать, поставил. Считай, перед свадьбой самой мы ее и увидели. А потом выяснилось, что она уже и беременна… Ну, в общем, все тут стало и понятно.
— Так что свадьбу сыграли, девчонка у них родилась, и стали они жить. У Димы уже квартира-то была кооперативная, Леша еще от своего треста давно вступил, вот и выстроилась как раз. А мы уж здесь остались, у нас еще и дочь младшая. С тех пор здесь так и живем.
«Понятно, моя версия, можно сказать, находит косвенное подтверждение, — мысленно констатировала я. — Вышла замуж уже беременной, чтобы, что называется, прикрыть грех».
Дальше выглядел логичным вопрос о Гладилине. Но спрашивать в лоб нельзя. Родители явно ни о чем не знают. Но спросить все равно нужно, хотя бы мнение о самом Гладилине — ведь он же был другом их сына.
— Скажите, а Владимир Сергеевич Гладилин — он был давним другом Дмитрия?
— Они в университете познакомились, на одном факультете учились, — ответила Вера Анатольевна. — Помню, он несколько раз приходил вместе с Димой. Положительный парень. Молодец. Даже когда Димы не стало, все равно продолжал дружить с Тамарой. Да и Ксения… По-моему, с его сыном сейчас встречается.
— Вы сами с Ксенией поддерживаете связь?
Вера Анатольевна и Алексей Павлович смущенно замолчали.
— Молодежь не очень-то интересуют старики, — наконец после паузы заговорил Мартынов-старший. — Это когда маленькие — тогда бабушки-дедушки нужны, а выросли — и забыли. Обычное дело. С днем рождения звонит, поздравляет, а так, чтобы прийти, посидеть, поговорить, — все времени нет.
— Скажите, Ксения любила отца?
— Да, — убежденно ответила Вера Анатольевна. — Как же не любить — родной отец, все время вместе с ними жил, да и больше, чем Тамара, уделял ей внимания.
— Давайте вернемся к свадьбе, — предложила я. — Ваш сын предложил выйти Тамаре замуж, и она согласилась — так было дело?
Алексей Павлович откашлялся и осторожно заметил:
— Вообще-то он, по-моему, раза два или три предлагал. Но Тамара, наверное, гордость соблюдала или что еще — этого мы уж не знаем… В общем, на третий раз согласилась. Скорее всего, потому, что уже Ксению в себе носила.
«Совершенно верно, — снова мысленно ответила я словам моих собеседников. — Именно поэтому, скорее всего, и согласилась. Зная, от кого на самом деле она беременна».
— Спасибо вам большое, — поблагодарила я пожилых супругов и поднялась со стула.
— Но подождите, а к чему вам все эти подробности? — поинтересовалась Вера Анатольевна.
— Следствие ведется по широкому фронту, для меня все важно, — уклонилась я от прямого ответа. — Сейчас пока не могу сказать, может быть, и ничего особенного, а может быть, и окажется важной какая-нибудь деталь.
Алексей Павлович понимающе кивнул и, выдерживая благородную осанку, пошел меня провожать. Откровенно говоря, я вздохнула с облегчением, когда покинула квартиру Мартыновых. Потому что мне стало как-то неудобно перед этими, в общем, симпатичными людьми. В случае, если моя версия верна, а я практически в этом не сомневалась, и если бы я открыла им ее, им наверняка бы было так же больно, как и тогда, когда они потеряли сына…
* * *
Проанализировав все услышанное, я пришла к выводу, что теперь на повестке дня у меня встреча с Владимиром Сергеевичем Гладилиным. Он становился центральной фигурой в истории, которую нарисовали мое воображение и сообразительность. В том, что он отец Ксении, я уже не сомневалась, и теперь мне нужно было услышать подробности этой истории от него лично. И если он до сих пор это скрывает, то… То он заинтересован, чтобы об этом никто не знал. А Тамара Аркадьевна Шувалова, разумеется, знала. А из этого следует…
Я надела светло-бирюзовый костюм из тончайшего шелка, великолепно подходящий для теплой летней погоды, собрала волосы в хвост и осталась собой довольна. Звонить предварительно Гладилиным и сообщать о своем визите я не стала, мне нужно было, что называется, оглоушить Владимира Сергеевича своим открытием, чтобы оно застигло его врасплох и заставило рассказать все. Конечно, лучше бы он был дома один, но тут у меня не было никаких гарантий.
Владимир Сергеевич оказался не один, кроме него, в доме находился еще Данила. Людмила Васильевна, как выяснилось, задерживалась с работы, поскольку собиралась навестить какую-то свою подругу, а Маргарита Федоровна пребывала на своей любимой даче. Свое удивление моим визитом Гладилин выразил лишь легким поднятием бровей, после чего сразу же предложил пройти в комнату, но я остановила его:
— Владимир Сергеевич, давайте лучше пройдем на кухню. Разговор предстоит не из легких и весьма… конфиденциальный.
На сей раз брови главы семейства взлетели еще выше, однако больше он ничем не показал своего замешательства и, пожав плечами, провел меня на кухню.
— Кофе хотите? — предложил он.
— По знаменитому рецепту вашей мамы? — спросила я.
Гладилин улыбнулся:
— К сожалению, нет, всего лишь растворимый, но вполне приличный. Мама не пьет его принципиально, заявляя, что кофе, который не сварен, — это не кофе. Может быть, она в чем-то и права, но нас всех, увы, испортило неуклонное развитие цивилизации, и положить ложку порошка и залить ее водой кажется куда предпочтительнее трудного процесса перемалывания бобов, а затем еще и варки порошка.
Я улыбнулась ему в ответ и согласилась на растворимый, отметив, что фирма-изготовитель и впрямь относится к разряду вполне достойных и уважаемых компаний.
— Так что у вас за разговор? — сделав несколько глотков, спросил Гладилин.
Я отставила свою чашку и внимательно посмотрела ему в лицо. Он не отвел взгляда, но тем не менее едва заметное смущение и беспокойство промелькнули в нем.
— Владимир Сергеевич, я не стану ходить вокруг да около, — проговорила я. — Одним словом, мне известна ваша тайна. Ксения ведь ваша дочь.
