Стас выговорил это вслух, чуть даже не закричал. Среди пестрых купальников и надменно передвигаемых ног мелькнуло вдруг в памяти что-то такое странное…
Точно! Вот оно! Теперь не упусти, тяни за хвост!
Стас бросился в аппаратную, где скучал паренек, приставленный в помощь ему руководством канала. Самодержавным тоном майор велел пареньку повторить сцену в агентстве. Замелькали ненужные кадры: Лика со своими бесконечными водопроводными слезами, визажисты с ножницами, стилисты с квачами…
— А вот отсюда, если можно, помедленнее! Стоп!
Стас снова увидел на экране полутемный зал агентства, подиум и крашеную густо-синим стену без окон. Зато дверь там, конечно, есть. Вот она! Открывается в какой-то коридор, где освещение естественное, блеклое, тогда как в зале горят сильные электрические лампы.
— Стоп! Ну куда ты? Вернись. Дверь, дверь давай! — командовал Стас. — Вот она. Хорош! Стоп!
Вот и отыскалось то, что он видел, но упустил! Девы брели по подиуму, а в это время дверь открылась. В ее проеме на минуту показалась мужская фигура. Заглянула в зал и скрылась! И черт ее знает, что за фигура, — так, тень, практически один силуэт. Молодой мужчина в светлой (серой?) ветровке с капюшоном. Капюшон напялен на голову, и лица не видно. Сложение у парня неплохое, спортивное. Кто это? Работник агентства? Охранник? Фотограф? Кто-то из съемочной группы, кого Стас еще не знает (а он знает всех)? Случайный посетитель?
Зачем он тут? Зашел, заглянул, ушел. Ну и что?
А то, что этот же силуэт Стас уже видел. Всего десять минут назад!
— Гони мне теперь мебельный салон! То место, где диваны рядами, — приказал он своему помощнику.
Снова знакомая картинка: диванные шеренги и стройные продавцы в ярких рубашках. Шифоньеры, шкафы-купе. Тумбы, сладострастные кровати, рыхлые кресла, частокол стульев…
Ага, вот и он! В той же ветровке, точно так же капюшон накинул, а руки сунул в карманы. За шкафом стоит, в тени. Снова лица не видно. Не человек, а призрак!
Паренек с телеканала потом безуспешно пытался увеличить и оформить в нечто конкретное это безликое человекообразное пятно. Ничего у паренька не выходило, как он ни старался. Лицо у призрака, конечно, имелось, но оно то расплывалось на телеэкране мутным блином, то мелькало абстрактной головоломкой пикселей. Ясней и определенней оно никак не становилось. Можно, кажется, приблизительно уловить линию подбородка.
Стас мрачно поглядел на результат технологических усилий. И это все?
И это все. Но это было то единственное, что вело из неясности, невнятности и незримости в грубую, необходимую, родную реальность.
Теперь Стас уже многое понял. Человек в ветровке явно не хотел быть замеченным. Еще менее он желал блистать на телеэкране. Кто он? Если он появился и в мебельном салоне, и в агентстве, то, скорее всего, он связан с телесериалом. Но как? Неужто это какой-то неведомый член съемочной группы?
В последние дни Стас повидался со всеми телевизионщиками — и с теми, кто участвовал в последних съемках и вечеринке, и с теми, кто в тот момент сидел на больничном, и с теми, кто причастен был к сериалу косвенно. Среди них не было человека в ветровке! Стас профессионально и точно хватал глазом пропорции человеческой фигуры, позы ее, повадки. Он мог поклясться — человека-призрака пока не встречал.
А может, телевизионщики просто кого-то забыли упомянуть? Не своего работника, конечно, а любопытного приятеля, напросившегося на съемки, чьего-то поклонника? Вряд ли. Они ведь и посторонних, бывавших у них в последние дни, припомнили. Назвали сына женщины, поставлявшей группе горячие обеды (побывал в павильоне за три часа до вечеринки), троюродного брата осветителя, привезшего какую-то особую лампу накануне («сгорела, погань, в самый ответственный момент!»). Даже разовых грузчиков всех нашли и опросили. Каждого из них Стас видел, да и документы пересмотрел. А вот этого, в ветровке, не видел никогда!
Стас не стал медлить. Он тут же вызвал на телестудию самых надежных, трезвых, с хорошим глазом свидетелей из съемочной группы — оператора Дубарева, Сашу Рябова, сценариста Алексея Кайка, администраторшу Хохлову. Прибежала и Катерина Галанкина.
Никто из них не знал и никогда не видел человека в ветровке!
— И откуда только он вылез? Кадр испортил, — сокрушался взыскательный Дубарев.
— Не парься, Ник, никто ничего не заметит, — утешал его беспечный халтурщик Кайк. — Даже удивительно, как майор эту образину разглядел. А что, это и есть тот тип, что укокошил мужика из павильона? И нашего Карасевича?
Администраторша Марина вздрогнула всем своим большим телом:
— Типун тебе на язык!
— Федя жив, — мрачно объявила Катерина Галанкина.
Ее вещий взгляд методически блуждал по экрану вдоль диванных холмов: она настраивала свое подсознание на человека в серой ветровке. Но подсознание молчало.
Саша Рябов только мельком глянул на силуэт незнакомца и тут же сказал, что сроду не видал такого мужика. Сашино тело в джинсах и байковой куртке не выглядело таким же безусловно прекрасным, как без одежд, а лицо ничего не выражало. Больше он не проронил ни слова.
— Ладно, попробуем зайти с другой стороны, — сказал майор Новиков. — Где съемки проходили раньше — в мебельном салоне или в агентстве?
— В салоне, — дружно ответили телевизионщики.
— Тогда начнем с мебели! А вы, ребята, — по домам.
Бурые диваны-сфинксы, все еще непроданные, образовывали в салоне «12 стульев» ту же аллею. Сияли шкафы, растопыривали мягкие объятия кресла.
Ник Дубарев, как всегда, снял всю эту красоту с особо выгодных, одному ему ведомых точек. В жизни тот же интерьер выглядел далеко не так масштабно, как на экране. Однако место, где притаился неизвестный в капюшоне, Стас отыскал сразу. Вот он где стоял, за шкафом. Куда он подевался потом? Ясно, что он не стал лезть по диванам к главному выходу. Он наверняка улизнул в какую-нибудь боковую дверь. А вот и она!
Стас осмотрел дверь, затем открыл ее и оказался на тесной лестничной площадке. Было здесь пусто и тихо. Стас вприпрыжку спустился по лестнице.
Входная дверь, как только Стас справился с пустяковой задвижкой, отверзлась в слепящее солнце, небесную голубизну и веселую майскую пыль. Что у нас тут? Стас увидел небольшой, абсолютно безлюдный хоздвор, который жарко дышал нагретым асфальтом. Прекрасно! А дальше? За этими мебельными фурами милое дело прятаться и продвигаться к воротам. Пятнадцать шагов — и ты на улице. Ищи-свищи!
Конечно, когда грузят товар и распахнуты наглухо задраенные сейчас двери, дверцы и ворота, здесь снует немало народу. Но вряд ли и тогда кто-то обратит внимание на скромного прохожего в серой ветровке. С улицы двор не заперт, вокруг жилые дома. В тот день здесь стояли не только мебельные фургоны, но и машины телевизионщиков. Зеваки тоже не исключаются! А прикинуться зевакой легко. Человек-призрак вошел в магазин и вышел. Это Стас сам только что проделал, и никто его ни в салоне, ни во дворе не остановил, никто не спросил, какого черта он тут бродит.
