— Это садоводческое что-то? Я такого не смотрю.
— И не надо! Мутота одна. Это такое реалити-шоу, — фыркнул Тошик. — Две команды у них живут в дачных домиках — редиску сажают, чеснок и прочую дрянь. Выигрывает тот, у кого урожай больше и кто раньше официально поженится. Неужели вы никогда этого барахла не видели?
— Никогда.
— Не может быть! У них еще по четвергам собираются все у забора и тайно голосуют, кто самый трудолюбивый. Этого трудягу выгоняют и заменяют другим обалдуем, с воли. Все делают вид, что плетут интриги — то кто-то один из холодильника всю колбасу сожрет, то тетка какая-нибудь со всеми из своей команды перецелуется на чердаке и подговорит голосовать против другой тетки. Такая фигня!
— А Лика как там оказалась? — удивился Самоваров.
— Так они у нас интерактивный принцип сперли! Зрители им звонят, какую звезду надо в гости пригласить. Звезда приходит: грядки с ними полет, огурцы в окрошку режет, слушает их дурацкие разговоры. Наш Рябов у них уже побывал: ему деньги сильно были нужны. Он у них снег чистил. Ведь проект еще осенью запустили. Представьте, полгода бедняги парятся на этой отстойной даче. И капусту уже квасили, и Новый год отмечали. А рейтинг-то все равно падает! Тогда они придумали, как интерес к себе подогреть. Драки! То двое игроков подерутся, то все восемь разом. А рейтинг вниз все ползет и ползет!
По злорадному блеску в глазах Тошика Самоваров понял, что тот стал телевизионным человеком до мозга костей.
— Чего же ваша Лика пошла на передачу к конкурентам? — спросил он.
— От тоски, — ответил Тошик. — Только зря: прополка окончательно подкосила ее. Оттуда ее сразу в психушку и отправили. Депрессия! Позавчера Марина Хохлова с Ником к ней ходили — и оба в шоке. Лежит, говорят, она неподвижно и в потолок глядит. Худющая: только лицо на подушке виднеется, а так будто пустая кровать стоит, просто одеялом прикрытая. Сейчас ей что-то дорогущее и очень редкое колоть начали — отец выписал из-за границы.
— Помогает?
— Ник сказал, что после уколов Лика есть начала, уже ходит и снова хочет сниматься. Вот как! Ничего другого не хочет — только есть и сниматься. А вы не хотите! От целой серии отказываетесь! Вы у нас первый такой непробиваемый. Давайте попробуем, а?
— Не хочу, — сказал Самоваров. — Мне это не нужно. Не люблю, когда у меня в мастерской много посторонних. К тому же я плохо запоминаю слова наизусть.
— Это ерунда! Думаете, у вас одного проблемы с речью? — радостно вскричал Тошик. — Вам ваши реплики на транспарантах показывать будут. Вон Олег Адольфович — во французском ни тяти ни мамы не смыслит, а как шпарит!
— Он народный артист, — напомнил Самоваров.
— У нас и ненародных таких полно! Скажем, Саша Рябов. Он классный парень, вице-чемпион по бодибилдингу. Но память у него неважная. А последние серии он вообще едва-едва вытянул. Склероз у него начался, что ли? Никто понять не мог, что такое с ним сделалось. Не такой, как обычно, — стоит дуб дубом. Марина говорит, авитаминоз. Но и он в конце концов с транспарантами выкарабкался. Чем вы хуже?
— Тем, что не хочу карабкаться. Наймите лучше настоящего артиста.
— Настоящего нельзя! — объявил Тошик. — У нас все роли второго плана играют непрофессионалы. То есть все сами себя играют — продавец продавца, журналист журналиста. Это ноу-хау у нас такое. Вот у Кайка в сценарной разработке запланировано несколько сцен в криминальной среде. И знаете, что Федя, то есть Федор Витальевич, сказал? «Буду снимать только настоящих бандосов. Из-под земли их достану, а сниму!»
— Что? — встрепенулся вдруг Самоваров. — Что ты сказал? Настоящих бандосов?
— Ну да.
— А ты в милиции про это говорил? Кто-нибудь из вас сообщил это Станиславу Ивановичу?
Тошик удивленно захлопал бархатными ресницами.
— Да вроде нет… А зачем?
— Карасевич-то у вас пропал, так? Если он хотел связаться с настоящим криминалом…
— Понял! Думаете, бандосы его и прибили? И где-то закопали? Ну, это вряд ли!
— Почему ты так уверен?
Тошик махнул рукой:
— Так не бывает. Криминальные разборки у нас по плану аж в декабре! Станет Федя, то есть Федор Витальевич, раньше времени грузиться. За целых полгода! Не такой он человек. Он и про завтра думать не хочет. Вот Марина, та накануне бумажки всякие с рекламодателями готовит. Ну а Федя прямо на площадке творит. Кстати, Марина-то и сожрет меня из-за вас. Не бандосы, а вы планируетесь на съемку девятнадцатого числа.
— Я уже сказал вашему сценаристу, что сниматься не буду, — уперся Самоваров.
Тошик очень удивился:
— Кайку? Серьезно? А он говорит, что вы согласны, только гонорар несусветный заломили.
— Врет он, — без всякой деликатности отрезал Самоваров. — У вас когда съемки начинаются? Девятнадцатого, говоришь?
— На натуре — да. А в павильоне семнадцатого…
— Выкиньте все вы меня из головы, ничего со мной не получится. И ты, парень, не ходи больше меня уговаривать. У меня работы полно, время дорого. Понял?
Тошик, несмотря на такой резкий отказ, ничуть не обиделся. Он еще с полчаса посидел, разглядывая и трогая разные самоваровские штуковины. Кое-что он даже из любопытства лизнул.
Когда он ушел, Самоваров с удовольствием посидел немного в полной тишине. Но его уединение длилось недолго. Скоро послышался деликатный стук, в дверь протиснулась Вера Герасимовна и заулыбалась так, что Самоваров сразу заподозрил неладное.
— Коля, к тебе снова пришли, — объявила она сладким шепотом.
Ее голубые глаза и тусклые камушки неизменной броши ехидно поблескивали. Самоваров застонал. Неужели снова нагрянула Тошикова мамочка? Это семейство его сегодня доконает!
Так и есть: Вера Герасимовна распахнула дверь пошире и впустила в мастерскую Нелли Ивановну Супрун. На этот раз страстная мать была не в лиловом, а в сером. В руках она несла уже не одну, а две сумки, обе объемистые, вроде тех, с какими футболисты ездят на сборы.
Еще больше удивился Самоваров, когда вслед за Нелли Ивановной появилась высокая девушка с этюдником. Кто она такая, нечего было и гадать: черные кудри, вишневые глаза, кукольная нежность лица и прочие фамильные черты кричали о том, что это сестра Тошика. А также и будущая стоматологичка и возлюбленная телезвезды Рябова. Кажется, ее тоже Сашей зовут?
— Мы с Сашей были на этюдах и решили заглянуть к вам, — сообщила Нелли Ивановна и стала озираться, куда бы пристроить свои сумки.
Вера Герасимовна понимающе улыбнулась. Она попятилась к выходу, мерцая брошкой, выскользнула в коридор и осторожно закрыла за собой дверь. По всему было видно: она решила, что у Самоварова с брюнеткой роман.
— Мы случайно оказались рядом, — продолжила Нелли Ивановна, ловко рассупонивая одну из футбольных сумок. — Вот и сочли своим долгом поблагодарить вас… Кушайте!
