Однако, думал Колюсик, в нескончаемой гонке за синими «Жигулями» есть и свои преимущества. Не так уж и утомительна эта слежка, если представить, что будет потом. Когда, наконец, к невысокому полному дядьке в машину сядет женщина и взлетит раздолбанный тарантас в небеса – а чего ему не взлететь, мина уже прилеплена к днищу, плотно, надежно – вот тогда появятся деньги. Много-много денег. И можно будет летать, парить, наслаждаться ярким прохладным счастьем.
…Ментов на его хату соседи навели. Вот сволочи. Колюсик как чувствовал, все время старался вежливым с ними быть, здороваться, про дела расспрашивать – даже если самого кумарило страшно. Отблагодарили, называется: пара мужиков пришла, квартиру прошмонали, нашли наркотики, шприцы, да и он еще, вот чума, координаты поставщика в телефонную книжку записал, все на память свою не надеялся, справедливо, впрочем…
Ломало его в больнице следственного изолятора жестко. Казалось, все внутренности выблюет в таз у постели. Аж врач расчувствовался, ввел пару кубиков метадона. А что тот метадон после стольких лет на «герыче» – баловство одно, даже легче не стало, не говоря уже про кайф.
Это уже потом Колюсик понял: следователь, который дело вел, специально его в изолятор закатал. Чтобы помучился, оценил проявленное снисхождение, чтобы признал: да, с меня причитается, гражданин начальник, обращайтесь, как говорится, в любое время дня и ночи. А тогда – тогда ноги ему целовал, облизывал пижонские штиблеты, благословлял, нарадоваться не мог.
Он уж и думать забыл про следователя этого, про свой должок. А тот возьми – да и напомни.
Мальчишка соседский пришел. Зайди, говорит, в беседку за домом.
Колюсик обрадовался. Решил, поставщик, наркоту принес раньше срока, может, сваливает куда-то, вот и позаботился о постоянном клиенте.
– Николай, мне нужна ваша помощь в поимке преступника…
Колюсик следака и признал-то не сразу. А когда признал, понял, даже своим изъеденным наркотиками мозгом понял-просчитал: лапшу ему вешает на уши гражданин начальник. Какой преступник? Для них – уж Колюсик знает, помнит – следственные изоляторы имеются. Преступникам под тачки бомбы не подкладывают. Да и взрывать их в компании какой-то бабы вовсе не требуется.
А следак мокрый, трясется весь, словно ширнуться хочет. Боится он чего-то, ох как боится… Не надо ему помогать. Что должок – плевать. Уголовное дело давно закрыто. А в квартире он больше наркотики не хранит, хватит, научен, еще одного такого кумара не вынесет и прячет свои дозы, прохладную радость, прячет.
– Николай, я заплачу.
– Вот это другой разговор! Сколько?
Когда следователь назвал цифру, Колюсик лишь восхищенно присвистнул. Е-мое, да с такими бабками полгода можно в ус не дуть!
– Согласен, – быстро сказал он.
– Вот это ты прикрепишь к днищу машины, – начал инструктаж следователь. – Взрывное устройство на магните, так что никаких проблем не будет. Посмотри внимательно на фотографию мужчины – владельца «Жигулей». Я на обороте еще номер машины записал. Вот пульт, надо нажать на эту кнопочку. Понял? Но сделать это надо только после того, как в автомобиль сядет женщина и они выедут за пределы Москвы.
– А фотка герлы есть? – поинтересовался Колюсик, облизывая губы. Сушняк дикий, пить охота. Как всегда… – А то еще рвану кого не следует.
– Нет, – следователь вздохнул. – Фотографии женщины нет. Но ты должен знать – если машина с этими мужчиной и женщиной покидает пределы Москвы и едет вот по этому шоссе, – следователь извлек из папки карту дорог и указал остро заточенным карандашом направление, – твое дело – нажать на кнопку пульта.
– Понял, не дурак, – весело отозвался Колюсик. – А аванс будет?
– Нет. И вообще, постарайся особо не колоться. Чтобы все было сделано в лучшем виде.
Пообещать не колоться Колюсик пообещал. Соврал, разумеется. Да если пару раз в день хотя бы немного «герыча» не вводить – он и тачку с места не тронет, какая слежка, когда дышать больно, смотреть больно, да все – невыносимо больно.
Так что наркотик Колюсик вводил. Но меру знал. Так, ширялся немного, чтобы хоть как-то ориентироваться в этом скучном сером мире.
…Из здания прокуратуры вышел мужчина в синей форме, сел в «Жигули». И хотя с утра он был одет совершенно по-другому, Колюсика этот факт не удивил. Скумекал уже – на работе у мужика есть форменный комплект, меняет он иногда джинсы и свитер на китель и синие брюки.
«Кумар начинается, – с тоской подумал Колюсик, пропуская перед своей „девяткой“ пижонскую японскую машину. Не в хвост же за „Жигулями“ ехать. – Все как в тумане. Вот уже пот градом льется… А мужик этот противный. Целыми днями мотается по Москве, колесит, с людьми встречается, в следственный изолятор – чтоб в него молния шандарахнула и спалила к чертовой матери – часто ездит».
«Жигули» домчались до Юго-Запада, въехали во двор, окруженный многоэтажками, и остановились.
– Успею, – прошептал Колюсик, доставая из «бардачка» одноразовый шприц. – Может, хоть немного отпустит.
Однако чуть ли не впервые несделанная инъекция обрадовала. Из подъезда вышла высокая темноволосая женщина, села в синие «Жигули», хлопнула дверцей.
Сердце Колюсика радостно запело. Вот все и заканчивается. Как и говорил следователь. Женщина с мужиком покидают Москву. Отлично: загородная трасса. Притормаживают возле лесного массива, очень кстати, авось, не зацепит другие автомобили в потоке. А если зацепит – какая, в общем, разница, на этот счет следователь никаких инструкций не давал, скоро, уже скоро вены оживут, наполненные прохладой…
Колюсик проехал возле синих «Жигулей» и также съехал на обочину. Проследив в зеркало заднего вида, что женщина вернулась в салон, – а мужик из него так и не вышел, виднелась его рука, стряхивавшая пепел в окошко, – Колюсик откинул газету, прикрывавшую лежавший на пассажирском сиденье пульт, и быстро нажал на кнопку.
Удивление, вспыхнувшее одновременно с наполнившим «девятку» огнем и грохотом, погасло очень быстро.
* * *
Тают розовые шарики мороженого в высокой темно-синей вазочке. За спиной шумит почти осенняя Тверская. Но если отвернуться от чахлых желтеющих деревьев и уставиться в витрину любимого кафе – то в ней еще можно увидеть отражающееся лето. Снуют с подносами официанты в белоснежных рубашках с короткими рукавами, мужские губы жадно припадают к запотевшим пивным бокалам, мелькает кое-где контур обнаженных смуглых женских плеч. И вот это мороженое – клубничное прощание с летом.
Лика отправила в рот ложечку мягкой массы и обеспокоенно посмотрела на часы. Лопата задерживается. Как некстати – ведь она планировала после разговора с ним подъехать в прокуратуру к Седову, вроде бы ему дали добро на посещение в тюрьме Джохара Шарипова, а следователь все откладывает поездку, ссылаясь на занятость… Но выбора нет – надо дождаться собровца и все ему объяснить. В его глазах во время последней встречи на базе СОБРа отразилось столько радости и надежды, что было бы неправильно отделаться простыми отговорками. Он хороший парень. И был рядом в самый сложный период жизни. Поэтому Лика и согласилась на эту встречу, выбрав кафе, куда заглядывала чуть ли не каждый день.
