Ольгерд не сдержал желчного смеха.
— Воображаю, какие у них будут морды…
— Верно подметил! Именно морды! Нелюди! Твари! Ехидны!
Лора не спала всю ночь.
Утром Ольгерд ей вновь заметил, что не стоит все-таки заглядывать туда, куда не следует.
— Наслаждалась бы сейчас обществом приятных людей. Сама испортила себе настроение…
— Не твое дело! — оборвала его Лора, но тотчас извинилась за резкость и попросила: — Ты поезжай, поснимай, если удастся.
— Хорошо. Признаться, мне самому стало интересно.
Вернулся Ольгерд через два дня.
— Что делают? — сухо поинтересовалась Лора.
— Веселятся. Заснял кое-что, но все в, том же духе.
— Показывай! — потянула она его за руку и уже спокойно села перед экраном, но их откровения вновь вывели ее из себя.
— Ты слышал? — Лора поискала глазами Ольгерда. — Ты где?! — раздраженно воскликнула она.
— Здесь! У окна. Пью кальвадос и отдыхаю.
— Так ты слышал? — обернулась Лора на голос. — Они считают, что я их пригласила для собственного увеселения… — она помолчала. — Что ж, правильно считают. Я, действительно, как кто-то из них заметил, владетельная герцогиня, а они… О!.. Они не придворные. Куда хватили! Они шуты. Жалкие и подобострастные!
— Чего злишься? Ты ведь на самом деле пригласила их для увеселения твоей особы, вернее, еще хуже. Ты задумала надсмеяться над ними.
— Я хотела их обрадовать, появившись перед ними живой и невредимой. Я так была уверена в них, — Лора смахнула с ресниц слезы обиды.
— Если бы ты была уверена, — зевая, отозвался Ольгерд, — ты бы не затеяла всей этой трагикомедии, от которой тебе самой стало тошно.
Ильховская еще раз, уже без возмущения и комментариев, внимательно просмотрела пленку. Поднялась, плеснула в бокал коньяка, накинула на плечи шелковый шарф и вышла на веранду.
Ольгерд остался сидеть у окна, безуспешно пытаясь запить кальвадосом свое раздражение. «Ну и работенка! Лазай по обрывам, проникай, как вор, на территорию замка. А заметила бы охрана?..» — Он взял стоящую на полу бутылку и почти до краев наполнил стакан.
Поздно вечером он спустился к морю, вплавь обогнул неприступную скалу и вышел на песчаный берег. Ветер, как назло, все дни был просто сумасшедший. Он словно хотел затянуть Ольгерда поглубже в море, поднимая волны, которые бросались на скалу, а потом откатывались от нее, захватывая все, что попадется. Один раз Ольгерду пришлось вступить с ними в борьбу за свою жизнь, они тянули его в открытое море, а он упорно рвался к берегу. Мокрый, пронизываемый насквозь все тем же буйным ветром, он стал взбираться вверх по обрыву.
Вид теплой компании, уютно расположившейся в гостиной, вызвал у него дикое раздражение. Они сходили с ума от переполнявшего их веселья, отчаянно флиртовали, а он стоял на балконе, вжавшись в стену, и осторожно снимал их на камеру. Благо балкон был расположен за одной из башен замка. Ветер дул здесь не так сильно, и через открытое окно было слышно почти все, о чем говорили друзья Ильховской.
— Зажравшиеся гады, — бормотал Ольгерд, думая о предстоящем ему возвращении. Опять обрыв, опять волны, бьющиеся о скалу… — И все из-за денег. Из-за этих чертовых денег. Вот уж поистине мне приходится их добывать потом и кровью.
Кальвадос снял напряжение, Ольгерду захотелось спать. Он пошел в спальню, упал на кровать и тут же заснул.
Проснулся оттого, что к нему крепко прижалась Лора.
— Ты… чего? — сонно спросил он, пытаясь оттолкнуть ее.
— Ольжик, мне страшно. Повсюду одни гады. Никто никому не нужен, никто никого не любит.
— Ну почему? Твои друзья просто в восторге друг от друга. Так и верещат…
— Лживые слова, лживые лица… Подонки, короче.
— Я тебе советовал, предупреждал… — Ольгерд обнял ее. — Недаром люди придумали семью. Она защищает человека.
— Да?.. А как же все эти убийства?!.. Только и слышишь: то муж убил жену, то она его.
— О них так много говорят, потому что они редко случаются, да и то больше среди людей определенного социального уровня. Перепьются и хватаются за ножи. А когда семья нормальная, когда есть дети, то… это самая лучшая защита от всех бед и обид. Вот ты ко мне пришла…
— Значит, ты моя семья? — чистым беззащитным голоском спросила Лора.
— Выходит, — он прижал ее к себе еще крепче. — «Господи, неужели… неужели она выйдет за меня?.. Тогда все не напрасно…» — Ольгерд широко улыбнулся и заснул.
Целую неделю он вместе с Лорой наслаждался ничегонеделанием. Но в конце недели она напомнила:
— Пора появиться трупу. Он уже достаточно подпортился, чтобы черты лица стали неузнаваемы.
Ольгерд согласно кивнул:
— Пора! — и стал собираться. — Вернусь к утру, — сказал он на прощание и выехал за ворота виллы.
Работа предстояла жутко неприятная. Настолько, что Ольгерда пронизывал внутренний холод, когда он представлял, что ждет его сегодня ночью.
Добравшись до побережья, неподалеку от которого «исчезла» Ильховская, Ольгерд оставил машину на стоянке, а сам пошел на пляж. Разделся до плавок и зашел в море. Доплыл до буйков, отсчитал намеченный.
«Тоже мне охрана пляжа. Не могли обнаружить труп сами, избавили бы меня от такой работенки…»
Он нырнул, вынул из-за пояса фонарик и шарахнулся в сторону, увидев труп, который металлическим поясом был привязан к стальному тросу буйка. Зажав фонарик в одной руке, он другой стал отвязывать труп, который, словно в поисках ласки, так и льнул к нему. Тело Жилёниса покрылось мурашками от его прикосновений.
Пояс сильно обмотался вокруг троса. Пришлось вынырнуть, отдохнуть, набрать в легкие воздух и опять нырнуть. Уже наплевав на прижимавшуюся к нему утопленницу, Ольгерд старался поскорее освободить ее. Наконец ему это удалось, и он изо всех сил устремился к берегу.
Утром, как и обещал, вернулся на виллу. Бледный, злой, усталый.
— Работенка… — начал он.
— Все позади, — хотела провести рукой по его лицу Лора, чтобы успокоить, но он отшатнулся от нее, точно от нежити.
— Подожди, дай приду в себя.
— Какие мы нервные, — пробубнила себе под нос Ильховская. — Что за мужчины пошли?! Раньше, если верить историкам, лучшим зрелищем для мужчин был труп врага, а сейчас?! Ну повозился с каким-то там трупом и уже сам не свой. Надо было нанимать не адвоката, а патологоанатома.
Лора включила телевизор, чтобы не пропустить сообщение об обнаруженной в море утопленнице. Сообщения не было. На следующее утро она поехала в город за газетами. Сев в машину, принялась лихорадочно просматривать их и…
— Отлично! — воскликнула, не удержавшись, и завела мотор.
