— Вернулась! — обреченно произнес Тони. — Сбежала! Нет… я так и знал. Она влюбилась в этого женатого ученого.
Милла поймала негодующий взгляд Тони и, под аплодисменты спустившись с эстрады, бросилась обнимать его.
— С Рождеством! — воскликнула она, целуя Тони и Микки. — Я привезла вам из Нью-Йорка подарки, — проговорила, невольно опуская глаза под строгим взглядом Тони.
Микки выручил Миллу. Он тоже поздравил ее с Рождеством и сказал, что очень рад ее видеть.
— Ну что ты дуешься на меня? — обратилась она к Тони. — Как будто сам не знаешь, что нельзя себя заставить полюбить. Не знаешь, как своевольно это чувство. Не мы владеем им, а оно нами.
Тони вздохнул.
— Но помимо этого я еще знаю, что жизнь не прощает нам бездумных поступков.
Милла расхохоталась до слез.
— Ты даже не представляешь, какой скотиной оказался этот Алан. Причем, это отнюдь не мои домыслы. Он сам очень обстоятельно рассказал о своих намерениях относительно меня.
Тони просто отказывался верить Милле.
— Неужели Рэдлер такой мерзавец? — повторял он, слушая ее.
Микки только покачивал головой и усмехался.
— Что ж! Ты ему устроила хороший рождественский вечер. Воображаю его вытянутую физиономию. Вот подонок! Ладно, забудь! Пусть он не портит нам праздник, — заключил Тони. — Забудь! — для большей убедительности повторил он.
— С удовольствием, — ответила Милла и неожиданно для себя оказалась в танцующей по кругу веренице гостей.
Она оглянулась посмотреть, кто так ловко обхватил ее за талию и втянул в круг. Анджело улыбнулся ей.
«Как хорошо, что я вернулась на мой любимый остров! Это будет самое лучшее Рождество!» — подумала она.
Отель гремел музыкой, озарялся фейерверком, оглашался счастливым смехом. Островитяне встречали новый год жизни, веря, что наконец-то все плохое осталось позади, а впереди — сияющая даль…
Утром солнце с трудом пробилось сквозь плотный туман, который укутал остров, словно хотел охранить его ото всех невзгод. Обрывки серпантина, зацепившиеся за ветви пальм, блестящее конфетти, покрывшее дорожки парка и мраморный пол отеля, пустые бокалы, осколки, запах шампанского… нетвердо стоящие на ногах фигуры самых стойких…
Миллу разбудил Игорь. Он позвонил, чтобы поздравить ее.
— Но нам еще предстоит встретить наше Рождество, — напомнил он. — Надеюсь, что после него мы больше не будем расставаться.
— И я надеюсь…
Она задумалась: «Неужели все так и будет?.. — и поспешила уверить себя: — Непременно!»
* * *
Лика слышала, как Игорь говорил по телефону со своей певичкой. От досады ее лицо покрылось красными пятнами. Она дождалась, когда он ушел, и тоже стала кому-то звонить. Трубку долго не брали. Потом раздался сонный полупьяный голос.
— Хватит спать! — прикрикнула в негодовании на его обладателя Лика. — Пора действовать. Какого черта?
— Она только вчера вернулась из Нью-Йорка.
— Что она там делала?
— Летала к одному американцу.
— Какому американцу? Зачем?
— Думаю, что у них что-то намечалось, но не сложилось. Я знал, что она вернется, но полагал — после Рождества.
— Что за американец? Разузнай! Это в наших интересах. И позвони мне.
— Хорошо.
— Не тяни!
— Знаю…
Разговор на этом прекратился. Лику от новости трясло точно в лихорадке.
«А певичка, оказывается, работает на два фронта. Ну, это и понятно. Время не ждет. Значит, в Нью-Йорке у нее обломилось. И она направит все свои силы на Игоря. Ну нет! Я не отдам его. Он мой законный муж. И таковым останется. Не для того я выходила замуж, чтобы стать разведенкой. Здесь надо повести тонкую игру, чтобы Игорь ничего не заподозрил».
Звонок с острова не заставил долго ждать.
— Она ездила к Алану Рэдлеру. Он владелец арт-галереи и, вообще, чертовски богат.
У Лики во рту пересохло от зависти.
— Почему же она так быстро вернулась? — спросила Лика, проведя языком по сухим губам.
— Я же говорил, видимо что-то не сложилось.
— Понятно. Он ее послал.
— Не уверен. Скорее всего она сама плюнула на этого хлыща.
Лике очень хотелось высказать все, что накипело в душе против Лимановой, но ее собеседник придерживался по отношению к той совершенно иной точки зрения, и поэтому она перешла к делу.
— Ладно, это нас не касается. Когда?.. Когда ты собираешься?..
— На днях. Не все так просто.
— Поторопись. До православного Рождества осталось чуть больше недели. А она должна будет приехать накануне.
— Сам знаю.
— Ну так?..
— Я все сделаю!
Лика положила трубку и проговорила:
— Ну-ну! Действуй!.. Однако, — покусывая губы, в раздумье произнесла она, — певичка имеет успех. А я?.. Какого-то затрапезного ученого не могу удержать. Противно до слез. Раньше я бы распсиховалась!.. А сейчас — нет! Выходит, такова моя участь — быть спутницей середняка. Буду довольствоваться тем же, чем и заурядные люди, назвавшие себе в утешение середину золотой. По-моему, это их единственно оригинальная мысль.
Лика посмотрела в зеркало. Ужасно хотелось показать себе язык и обругать самыми последними словами, но она лишь фыркнула, выражая недовольство, и стала собирать сумку, чтобы ехать в фитнес-клуб. Заиграл мобильный. Она взглянула на дисплей. Высветился незнакомый, номер. Лика страшно не любила незнакомые номера, каждый раз ожидая от них какого-нибудь подвоха, поэтому она не слишком любезно произнесла:
— Да, слушаю.
— Добрый день, — раздался вкрадчивый женский голос, — меня зовут Кэтрин Келвер, я журналистка, представляю журнал «Люди науки». Я хотела бы поговорить с миссис Стромилин.
— Я вас слушаю.
— Миссис Стромилин, я собираюсь написать большую серьезную статью о вашем муже. Но мне, признаюсь, не удается уговорить его побеседовать со мной. Он отделывается от меня самой банальной фразой: «Я очень занят».
— Но это действительно так. У них там что-то не ладится… вернее… — Лика не знала, что сказать.
Группа Игоря потратила много время на разработку нескольких технологических новинок, не оправдавших ожиданий. Игорь стал раздражительным, мрачным. Почти не разговаривал с ней. Только сказал, что попросил Виктора заняться их бракоразводным процессом. Да бросил вскользь, что, вероятно, им придется ехать в Москву, иначе развод затянется. Он даже не поинтересовался, чем она будет заниматься после развода, где жить. Он, несомненно, полагал, что она вернется в Москву в свою бетонную коробку. «Ну да! Держи карман шире!» — возмущалась Лика, всякий раз вспоминая об этом.
