— А ты, ты разве этого не хочешь? — обнимая ее, прошептал он.
— Хочу. Но надо подождать.
— Хорошо, — примирительно произнес Константин, — ждем до твоего вступления в наследство. А теперь пойдем к тебе, — он встал и потянул ее за руку.
Она посмотрела на него и кротко попросила:
— Не сейчас, Костик. Я устала.
Но он подхватил ее на руки и понес в спальню.
* * *
Елена не помнила, каким образом очутилась у ворот дома. Шофер такси повернулся к ней и сказал:
— Приехали.
Она глянула в окно. Расплатилась, вышла и остановилась перед калиткой, не в силах поднять руку и набрать код. Ее ли теперь это дом? Подбородок мелко затрясся, к глазам подступили слезы, но она сдержалась.
«Еще остается полгода до вступления этой твари в наследство. Я так просто не сдамся!»
Елена вошла в дом и заглянула на кухню. Горничная спросила, будет ли она пить кофе.
— Да, — машинально ответила Елена и села за стол. — А Константин? — спросила она.
— Давно уже дома.
— А… — у нее не хватало сил произнести ставшее ненавистным имя.
— Они вместе приехали и сразу поднялись наверх.
Елена поднесла чашку к губам.
— Вы же сахар забыли положить, — напомнила ей горничная.
— Спасибо, — улыбнулась Елена, но сахар так и не положила, сразу о нем забыв. Да и какое это имело значение? Она все равно не чувствовала никакого вкуса.
— Я буду у себя, — сказала Елена.
У лестницы она остановилась и посмотрела на дверь кабинета отца.
«Подлец! Какой подлец! И за что? Разве я была плохой дочерью? За что он так со мной? Кто я теперь? Владелица двух бутиков по продаже бижутерии, которые прогорят без его финансовой поддержки в течение нескольких месяцев? Кредиты?! Ни один банк мне теперь копейки не даст. Я же никто! Раньше была дочерью Уманцева, а теперь приживалка у его вдовы!»
Она вошла в свою комнату и без сил упала на кровать.
«А Марк… скотина! Бросил меня посреди улицы. Деньги… ему нужны только деньги, а я… неприятное, но необходимое приложение к ним. А этот красавец-джентельмен, потомок белоэмигрантов Ильин-Вязигин. Приглашал меня в рестораны, в театры, появлялся со мной на самых крутых вечеринках, все уже стали шептаться… А он уехал и ни одного звонка. Как больно! Как больно! — кривясь от отчаяния, шептала Елена. — Зачем он так со мной? Он же видел, знал, что я люблю его. Я даже сказала ему об этом. Дура!»
Она вспомнила их последний вечер. Сначала они поужинали в ресторане, а потом поехали в клуб. Заказали коктейль. Голова у нее закружилась, к глазам подступили слезы, сердце защемило, и слова сами собой сорвались с губ:
— Ты знаешь, а ведь я люблю тебя… — она улыбнулась, а потом вздрогнула, съежилась и с тревогой посмотрела ему в глаза, боясь уловить в них даже малейший намек на усмешку.
Он взял ее руку и поцеловал. Она осмелела и спросила:
— А ты… ты как ко мне относишься? — И тут же, боясь услышать равнодушно-приличный ответ, добавила: — Я подумала, что ты уделяешь мне столько внимания… Я подумала…
— Ты правильно подумала, — сказал, он целуя ее в щеку. — Ты очень нужна мне.
Он еще что-то хотел сказать, и ей, казалось, она знала что. Но тут, черт его принес, к их столику подошел какой-то его приятель и завел нудный разговор. Потом он подозвал еще каких-то бельгийцев. Правда, Александр все же успел шепнуть, что тоже любит ее.
«Любит, — скривилась Елена. — Так любит, что уехав, ни разу не позвонил. Да еще свой телефон отключил. — Она с тихим стоном повернулась на бок. — Но ведь это же было! Было! Значит, любил или?..»
Елена вспомнила, как однажды после вечеринки у общей знакомой Александр, подъезжая к ее дому, вдруг спросил:
— Ты не будешь против, если я поднимусь к тебе выпить чашку кофе?
Она рассмеялась:
— Сразу чувствуется тонкое воспитание! — Повернулась к нему вполоборота и сказала, с задором глядя ему в глаза: — Нет, не буду.
Он поцеловал ей руку и предложил:
— Только инкогнито. Чтобы никто не знал о моем визите в твою комнату.
— Идет! — воскликнула Елена.
Они оставили машину за квартал и, крепко обнявшись, подошли к дому. Елена набрала код, вошла, оглядела пространство перед домом, освещенное матовыми фонарями и светильниками, установленными вдоль дорожек.
— Никого, — выглянула в калитку.
Взявшись за руки, они помчались по двору. Вошли. Александр замер у двери. Елена подошла к кабинету, послушала, глянула вверх и поманила его.
Очутившись в комнате, Александр спросил:
— А как же ты принесешь кофе? Вот опять задача!
— Какая задача? — сняв шаль с плеч, отозвалась Елена. — Горничная уже давно ушла. Константин, наверняка, еще развлекается, а Марина спит, она, если никуда не приглашена, старается пораньше лечь, чтобы восстановить цвет и свежесть лица. А отец либо тоже спит, либо у себя в кабинете. Располагайся. Я быстро.
Но Александр преградил ей путь.
— А может, не надо?.. — погладил он ее по обнаженному плечу.
Елена растерялась. Внутри что-то задрожало от жгучего волнения, будто у девочки, но она нашла в себе силы мельком взглянуть на Александра и быстро проговорить:
— Нет, кофе обязательно.
Вышла в коридор и прислонилась к стене. Ноги стали ватными. Но потом огромная радость наполнило ее сердце, и она сорвалась с места. Влетела в кухню, включила чайник, уставила поднос лакомствами, заварила кофе и поспешила наверх.
Осторожно толкнула дверь. Александр сидел в кресле и смотрел ее фотоальбом. Она поставила поднос на столик, он поймал ее за руку и притянул к себе. Елена присела на мягкий подлокотник кресла. Александр перевернул лист.
— Какая ты здесь эффектная, — сказал он, задержав свое внимание на снимке, где Елена была запечатлена в вечернем наряде с сапфировом колье на шее. — А колье я узнаю. Оно было на тебе на дне рождении Нины Ваниной. У него еще фермуар сломался.
— Да, — чуть слышно подтвердила Елена, с затуманенным от прилива чувственности взглядом.
— Какой восхитительный рубиновый гарнитур. Только кто это? — продолжал он смотреть альбом.
— Это моя мама.
Он кивнул.
— Теперь этот гарнитур принадлежит тебе?
— Нет, отец подарил его Марине. Но если я захочу его надеть, то надену.
Александр рассмеялся:
— Не поверю. Разве Марина позволит тебе?
— Я ее и спрашивать не буду. Отец хранит все драгоценности в своем офисном сейфе. И если я попрошу, он мне даст.
