Она снова услышала урчание мотора, но приняла его за отдаленные раскаты грома, и решила немного пройтись, перед тем как вернуться на виллу. Еще один дом, который ей предстоит покинуть. Если бы впереди светила надежда хоть на толику любви, было бы легче. Но уезжать вот так! Утром вновь нанести макияж, освободить все шкафы, упаковать чемоданы и отбыть в тюрьму Вентру…
Лили отряхнула капли дождя с волос и вошла в дом. На пороге своей комнаты она собиралась потушить свет, когда Нарцисс бросился к ее ногам.
— Что же ты никак не успокоишься! — отругала она его.
Он не отставал, поднял хвост трубой, терся о ее руки, весь выгибаясь. С некоторого времени его одолевали странные приступы. Это началось с того дня, когда она обнаружила на его черной шерсти в области шеи большое седое пятно, не перестававшее увеличиваться. Как бы подтверждая свое имя, Нарцисс приходил в ярость, когда на его пути возникало зеркало, и останавливал свой пронзительный взгляд на этом белом воротнике — скорее знаке старости, нежели символе мудрости, свойственной этому возрасту.
Как и всегда, когда начинались его терзания, Лили присела и открыла ему объятия. Но он убежал на лестницу, где остановился, навострив уши. Ему было страшно. Значит, кто-то шел сюда, кто-то, кого он не переносил или не знал.
Лили вспомнила о звуке мотора. Она вновь спустилась по лестнице в холл, спрятав револьвер под накидкой, и прижалась к стене.
Сюда шли — по дорожке скрипнул гравий. Вентру, наверняка он, не простивший себе то, что уступил ее последней просьбе, Вентру и его страх, что она так же взбунтуется, как и Файя, Вентру, сомневающийся в ней. Их война возобновлялась.
«В этой битве, — сказала себе Лили, — я предпочитаю биться на равных», — и приготовила револьвер.
Кто-то тихонько толкнул дверь. Притаившись в затененном углу, Лили слышала легкое дыхание. Кто-то приближался, не решаясь пройти по освещенному коридору. Еще шаг — и ее обнаружат. Сейчас или никогда! Она выкинула руку вперед и тотчас почувствовала сильную боль в запястье — перламутровый пистолет скользнул на пол.
Обезоруживший ее человек безмятежно улыбался.
— Играете в привидений, Американец?
Лили все-таки нашла в себе силы что-то ему сказать, при этом постепенно отступая по лестнице. Не спуская с нее взгляда, Стив поднял пистолет.
Она силилась разыграть равнодушие. Через несколько секунд ей даже удалось превозмочь боль в запястье и принять отсутствующий вид, как и на фотографии, но ее лицо блестело от пота, если только это были не оставшиеся капли дождя на белых прядях, приклеившихся к щекам.
Она дошла до второго этажа, готовясь исчезнуть в спальне. Стив взбежал по лестнице, Нарцисс — следом за ним. Лили остановилась на пороге:
— Мы дали клятву.
— Мне наплевать на нее!
Ей было страшно: она снова вернулась в детство, забыв о карандаше для глаз, о помаде, о фальшивой белокурости. Она была похожа на маленькую девочку, решившую поиграть в даму, когда ее застала мать, — совсем сконфуженную, затерявшуюся среди ее косметики.
— Я видел ваши фотографии и все ваши фильмы. И захотел вас встретить. Застать врасплох. Память не обманула меня… — Он остановился, чтобы перевести дыхание. — …Вы действительно гораздо более красивы.
Эти слова добили ее. Содрогаясь в рыданиях, она бросилась на кровать.
Накидка из зеленого шелка соскользнула на пол. Кот Нарцисс подбежал и свернулся на ней клубком. Было ли это проявлением необыкновенного чувства такта с его стороны, или достаточно было присутствия Стива, чтобы он успокоился, однако кот не двигался до утра, лишь навостряя уши при каждой чуть более оживленной фразе, чуть более глубоком вздохе, при более сильном, чем все остальные, порыве ветра снаружи.
На самом деле Лили быстро успокоилась. Почувствовав прикосновение крепких рук Стива, она открыла глаза, какое-то время смотрела на него и спросила:
— Почему вы, Американец?
Тут он заметил, какой у нее нежный голос, так отличавшийся от интонаций блондинки.
— Меня зовут Стив, вы, должно быть, помните.
— Да, да, вспоминаю.
Он протянул ей платок, лежавший на трельяже. Она тщательно вытерла все то, что оставалось от макияжа, и хотела посмотреться в зеркало. Стив сразу же встал перед ним, заслоняя стекло. Она не настаивала, съежилась на краю кровати и отбросила назад влажные волосы.
— Конечно же вы ищете Файю.
— Нет. Вас. Я бы хотел все понять.
— Нечего понимать.
Он повернулся к трельяжу, показывая на косметику и зеркало:
— Есть. Все это, например. Я прочитал о вас все газеты и журналы. Видел все эти фотографии.
Она продолжала молчать.
— Откуда вы узнали, что Макс Лафитт женится? Почему вы его шантажировали? Зачем сели на тот же поезд в Венецию? Что вы ищете, создавая себе то же лицо, что и у Файи?
— А вы, что вы делаете в Европе? — спросила Лили наконец, вытянув тело за подушками и выставив голову вперед, словно пыталась отразить его атаки.
Увидев в этой детской позе, диссонирующей с элегантностью ее вечернего платья, Стив почувствовал, как рассыпается заранее придуманный им сценарий. Нет, эта женщина не была и не могла быть преступной. Тем не менее он продолжил свои вопросы:
— Почему спустя годы после ее смерти вы стали имитировать свою подругу? Что привело вас к этому? Что произошло тогда в Шармале?
— Вы и вправду считаете, что я знаю об этом больше, чем вы?
— Послушайте, Лили, вы не только мастерски разыграли шантаж, но и заставили помучиться ваших старых друзей!
— Мы не были друзьями. Мы все были врагами, соперниками. Мы все любили только Файю.
Стив упорствовал:
— …Вы хотели помучить ваших друзей, принимая вид Файи. Вы знаете, что некоторые из них умерли?
— Умерли? Кто?
Она казалась искренне удивленной.
— Д’Эспрэ. Кардиналка. И Лобанов.
Лили была явно потрясена, но быстро взяла себя в руки:
— Лобанов никогда меня не любил. Впрочем, я в этом почти убеждена, еще больше он терпеть не мог Файю. Мне совершенно все равно, что он умер. Я никогда не хотела с ним встретиться. Что касается Кардиналки, то с тем количеством кокаина, который она принимала… Но д’Эспрэ… Несчастный… На самом деле для меня он умер гораздо раньше. Его я тоже с тех пор больше не видела. Но мне кажется, что Файя была его роком. С нашей первой встречи он был без ума от нее. Как бы это лучше объяснить: он взял меня в надежде затем обрести ее. Но ничего не вышло. Мне тогда казалось, что он этого не переживет.
— Но мы все готовы были из-за нее умереть.
— Да, вы — мужчины. Но я, я боролась за себя, а мне удавалось лишь ее копировать. — Лили вдруг смутилась: — Это правда, я шантажировала Макса Лафитта. Я даже встретилась с братьями Ашкенази. Мне нужны были деньги.
