— Больше ничего не пропало?
— Как ни странно, да. Исчезла папка с обычной служебной документацией. — Шеф обвел обвиняющим взором поверхность стола, будто именно она была виновата во всех его неприятностях.
— Почему вы решили, что вор — Олег? — Я раскрыла блокнот, но записи делать не торопилась. Нет у меня желания вслед за шефом пополнять печальную статистику уголовных преступлений.
— Вот, — Игорь Ефимович бросил на стол карточку. — Нашли в туалете.
— Что это? — повертела ее в руках, рассмотрела на свет, обнюхала, разве что на зуб не попробовала. Связь между Олегом и размытым изображением яснее не стала.
— Фотография кода. На ней отпечатки пальцев вашего Сухова.
— Точно?
— Знакомые в лаборатории, — неохотно объяснил шеф.
— Не может быть! — вмешался Виктор. — Олег — вор! Какая нелепость.
— Он никогда бы не заработал таких денег. Тем более честным путем, — резко прервал его шеф. И мне, уже другим тоном: — Я звонил Сухову домой, на работу. Он нигде не появлялся. Будь его совесть чиста, стал бы он прятаться?
— Мы от вас тоже вчера весь день бегали. Не такой Олег человек. В гробу он ваши деньги видел! — буркнул Виктор и осекся, сообразив, что сказал.
Шеф притворился глухим, а я перевела тему:
— Кто-нибудь еще оставался в «Последнем пути»?
— Да. Охранник и ночная приемщица.
Я сделала пометку в блокноте.
— Они не могли стать похитителями? — Слово «приемщица» обвела в овальную рамочку.
— Проверил. — Глаза шефа жестко сверкнули. Ой, не завидую я им. К рамочке я подрисовала кружочек и четыре палочки. Вышло похоже на овцу.
— Хотелось бы с ними побеседовать лично, — около кружочка я подписала «ложь», а под каждой палочкой по одному вопросу: «Когда?», «Почему?», «Где?» и «Как?».
— Устрою, — шеф вызвал по коммутатору секретаршу и отдал распоряжения.
— Обыск у Олега — ваших рук дело?
— Да.
— Конечно, ничего не нашли?
— Нашли, — криво усмехнулся шеф и швырнул передо мной пачку долларов.
— Ничего себе! Из похищенных?
— Да. — Шеф с вызовом глянул на Виктора. Тот ошарашенно таращился на деньги. Вот тебе и безупречный дружок.
— Где они были?
— В чемоданчике. Знаете, у него такой был, для грима?
Я кивнула и продолжила:
— Как выяснили про встречу с Виктором? — Сейчас я узнаю, работала ли та женщина, которой проболталась Маришка, на шефа или нет.
Игорь Ефимович самодовольно осклабился:
— Старые связи на телефонной станции. Выяснить, куда был звонок из дома Олега, труда не составило. Проследили за ним, — шеф качнул головой в сторону Виктора, — до самого парохода. Слежки молодой человек не заметил.
— Страшное дело.
— Не понял, — насторожился шеф.
— Город тесный, — пояснила я. — Кругом одни знакомые: в милиции, на коммутаторе. Признавайтесь, где еще?
— Много. Работа такая. — Шеф рассматривал меня, соображая, то ли я действительно восхищаюсь, то ли опять издеваюсь. Ни то ни другое. Что бы я сама делала без всевозможных связей? Небольшие города тем и хороши, что одна половина населения — друзья, приятели, братья, сваты, одноклассники другой половины или, на худой конец, пила или сидела с ней. Я всегда считала, что чем больше контактов, тем проще жить. Никогда не знаешь, кто пригодится, потому и спросила:
— Надеюсь, я теперь могу причислить вас к своему блату? Скидки на продукцию будут?
— Похороню как родственницу, — серьезно пообещал шеф.
Настал мой черед задуматься, шутит он или нет. Игорь Ефимович вернулся к делу.
— Сами понимаете, убивать Олега мне было не с руки.
— С рук это никому не сойдет, — прошипел Виктор.
— Есть предположения, кому его смерть могла понадобиться? — Страницу моего блокнота украсил большой знак вопроса.
— Подельщики, заказчики, кто угодно. Вряд ли Олег работал один. Не настолько он был умен, чтобы все спланировать, — отозвался шеф.
— А как насчет вчерашних трупов в катафалке, тоже никаких идей? — Знак вопроса становился все жирнее.
— Кто угодно, — повторил Игорь Ефимович. — Одна надежда на вашу подружку. — Он выжидающе замолчал. Нахал. На меня ему, значит, никакой надежды. Сижу здесь, просто время трачу для успокоения его совести. Скрывать мне больше нечего. Успокою беднягу.
— Не сообщила она нам последних слов визажиста-неудачника.
— О-о-о, — разочарованию Игоря Ефимовича трудно было подобрать определение. «Глубочайшее» звучит как-то мелко.
— Ваших людей не просто убили, бандиты еще сами вырядились в их одежду. Иначе мы бы не вышли на агентство. Зачем им это? — размышляла я вслух.
— Предупреждение? — быстро Игорь Ефимович отошел от потрясения.
— Да, похоже. Но документов у них нет, — согласилась я. — В противном случае за нами бы не охотились. Олег, наверное, спрятал бумаги, времени у него хватило бы — с момента похищения до убийства прошли сутки, — или передал кому-то. Выходит, бандитам тоже убивать его не было смысла. Возможно, Олега убил кто-то, никак не связанный с кражей. Кто? Ревнивый муж? — Я подняла голову. Мужики смотрели мне в рот, словно я не я, а дельфийский оракул, Нострадамус и старуха Ванга в одном флаконе. Я обратилась к Игорю Ефимовичу: — Олег, звоня Виктору, говорил о женщине?
— Он всегда о них говорил, — скривился шеф.
— Понятно. Как выглядел Олег в тот вечер?
— Нормально. Улыбался, шутил, — по-мужски коротко ответил шеф. Женщина описала бы одежду, прическу и поделилась наблюдениями о выражении глаз и душевном состоянии.
— Волновался?
— Нет.
— Поднимался сюда?
— Да, конечно.
— Где сидел?
— Там же, где и вы. Чемоданчик на стол положил. Вот тут. — Шеф показал. Как я его выдрессировала! Всего-навсего полчаса, и готово. Попросить мелом место обвести? Ладно, пусть живет.
— Дверь в комнату с сейфом была открыта?
— Нет.
— Вы когда-нибудь оставляли его в кабинете одного?
— Не помню. Нет. — Шеф сдвинул брови, что предположительно свидетельствовало о титаническом умственном усилии.
— Вспомните, вас никто никогда не отвлекал, не отзывал?
— Нет. Хотя, припоминаю, был случай, заходила жена. Какой-то срочный вопрос, — шеф снисходительно улыбнулся, — в ее понимании, конечно. Мы поговорили там, в комнате для отдыха. — Он указал на еще одну дверь из кабинета. — Недолго.
